– Ладно, не важно. Ты выиграл.

Это окончательно убедило меня в том, что без своеобразного соревнования у нас тут не обошлось.

– Правда? – радостно спросил я.

– Ну да. Ты же умираешь? Черт, это все равно что… Что тебе выпали все пики, или все черви, или эти… Козыри, точно. Да у тебя вся козырная масть на руках.

– Но от смертельного заболевания хоть какая-то радость может быть только в этой игре, – заметил Мартин. – В игре «И кто из нас тут самый жалкий?». Больше от нее никакого проку нет.

– Сколько тебе еще осталось? – спросила Джесс.

– Я не знаю.

– А примерно? Если совсем грубо прикинуть?

– Джесс, заткнись, – одернул ее Мартин.

– А сейчас-то что я такого сказала? Я просто хотела узнать, чего нам ждать.

– Нам ждать нечего, – объяснил я. – Ждать буду я.

– Плохо дело, – сказала Джесс.

– Ой, правда? Хотя чего еще ждать от девчонки, которая не может пережить, что ее бросили.

Повисло враждебное молчание.

– Что ж, – нарушил молчание Мартин, – вот и поговорили.

– А теперь что? – полюбопытствовала Джесс.

– Во-первых, ты пойдешь домой, – ответил Мартин.

– А вот хрен вам. С какой это стати я должна идти домой?

– Потому что мы тебя туда отведем.

– Я пойду домой только при одном условии.

– Каком?

– Сначала вы поможете мне разыскать Чеза.

– Что, мы все должны его искать?

– Ага. Иначе я и вправду покончу с собой. А я слишком молода, чтобы умирать. Сам говорил.

– Не припомню, чтобы я говорил именно так, – засомневался Мартин. – Но ты умна не по годам. Теперь я это понимаю.

– То есть ничего, если я пойду туда? – сказала она, направившись к краю крыши.

– А ну вернись! – крикнул я.

– Знаете, мне все по барабану, – заявила она. – Я могу прыгнуть, или мы можем пойти искать Чеза. Мне без разницы.

Тогда-то все и решилось, в тот самый момент, – мы ей поверили. Может, другие люди в иных обстоятельствах и не поверили бы, но у нас тогда не возникло никаких сомнений. Мы, правда, не думали, что она склонна к суициду, – просто у нас было ощущение, что она могла в тот момент осуществить любое свое желание, и, если бы ей захотелось спрыгнуть с крыши многоэтажки из желания узнать, каково это, она бы не остановилась. А когда мы это поняли, остался только один вопрос: было ли нам до этого дело?

– Но ведь тебе наша помощь ни к чему, – попытался объяснить я. – Мы даже не знаем, где его искать. Только ты можешь его найти.

– Да, но когда я одна, я совсем голову теряю. Я совсем запутываюсь. В общем, примерно так я тут и оказалась.

– Что скажете? – повернулся к нам Мартин.

– Я никуда не пойду, – заявила Морин. – Я не уйду с этой крыши, даже не просите.

– Ладно. Не будем.

– Поймите, меня будут искать.

– Кто?

– Люди из приюта.

– И что? – не поняла Джесс. – Что будет, если они тебя не найдут?

– Тогда они поместят Мэтти в какой-нибудь ужасный приют.

– А Мэтти – это и есть тот самый овощ. А ему не насрать, куда его поместят?

Морин беспомощно посмотрела на Мартина.

– Дело в деньгах? – спросил Мартин. – Из-за них ты к утру должна умереть?

Джесс брезгливо фыркнула, но я-то понимал, почему у него возник такой вопрос.

– Я заплатила только за одну ночь, – сказала Морин.

– А у тебя есть деньги, чтобы заплатить больше чем за одну ночь?

– Конечно есть.

Как мне показалось, предположение, что у нее, возможно, нет денег, было ей неприятно. Чертовски неприятно, если угодно.

– Ну так позвони туда и скажи, что заберешь его послезавтра.

Морин снова беспомощно посмотрела на Мартина:

– Зачем?

– Затем, – отозвалась Джесс, – что тут все равно не хрен делать, правда?

Мартин ухмыльнулся.

– Правда? – переспросила Джесс.