На улицах мне частенько встречались знакомые лица, правда меня теперь вряд ли кто-то узнает. Из-за эксперимента моя внешность довольно сильно изменилась, что сыграло мне на руку при побеге. Но, к сожалению, теперь мне была закрыта дорога и в родной дом, к родителям. Я не мог раскрыть им себя, чтобы не подвергать их опасности. Я нашёл выход из этой ситуации, назвавшись другом их сына, и регулярно старался оказывать им разного рода помощь.

Ещё до эксперимента я сообщал им, что не буду выходить на связь очень продолжительное время из-за секретности проекта. Поэтому они продолжали ждать своего сына, не зная, что он так близко. Рядом с ними и регулярно бывает у них в гостях. В будущем эту проблему всё равно придётся как-то решать, но пока я тщательно следил за их здоровьем, таскал им продукты (деньги они брать отказывались) и старался максимально помочь по дому, оправдывая это просьбой их сына.

– Приглашать дальше? – спросила Светлана.

Я кивнул и вернулся к приему. Некоторые пациенты приходили ко мне с других участков, наслушавшись положительных отзывов. Вообще многие терапевты у нас отказывались принимать чужие участки, но для меня любой пациент, зашедший ко мне на прием, должен получить качественную врачебную помощь. Поэтому я обычно принимал всех без исключения.

Особенно меня порадовала зашедшая уже под конец приема дочь одной из пациенток, у которой я часто бывал дома. Восьмидесятилетней женщине уже тяжело было преодолевать путь до больницы, поэтому вел я её исключительно на дому. В последнее время её состояние ухудшилось, начала развиваться старческая деменция, появилась забывчивость и рассеяность. Вовремя назначенные препараты стабилизировали состояние, и дочка с радостью расписала, как её мама воспряла духом и даже испекла любимые пирожки с капустой. Она притащила несколько этих пирожков в качестве благодарности, всучив их мне, несмотря на все протесты.

Прием закончился, и я с удовольствием потянулся, разминая затекшие мышцы. В который раз подумал, что не зря выбрал такую профессию. Мне нравится помогать людям, лечить их, общаться с ними.

– Не хотите чаю быстренько попить? – спросила Светлана, с вожделением глядя на кулёк с пирожками.

– Давай, с утра ничего не ел, – кивнул я.

Медсестра быстро разлила чай и вытянула себе один пирожок.

– Ммм, вкусные…Сто лет таких не ела! В пекарне за углом совсем не то, – протянула она довольно.

Я без лишних слов тоже взял один и принялся за поздний обед. В нашем графике работы просто не предусмотрено такое время как «обеденный перерыв». Это, конечно, не очень хорошо влияет на желудок, но тут приходится чем-то жертвовать.

Зачастую, между приемами пищи проходило часов по десять-двенадцать: завтрак с утра дома, и поздний ужин тоже дома. А так как живу я один в служебной квартире, ужины готовить мне некому, приходилось спасаться полуфабрикатами или доставкой. Так что домашняя еда и для меня была как праздник.

– Сегодня планерка была, пока вы были на вызовах. Попросили списки всех нетранспортабельных больных с наших участков. Завтра с утра нужно сдать, – проговорила Светлана, проглатывая солидный кусок пирожка.

– Надо по паспорту участка глянуть, выписать всех, – ответил я.

– Паспорт я уже просмотрела, но так как тут долгое время не было ни постоянного терапевта, ни медсестры, данных там мало, и они старые. У меня руки ещё не дошли заняться этой документацией, ведь им надо и флюорографию, и кровь на дому, женщинам гинеколога раз в год.

Я устало кивнул. По-хорошему, на один участок полагался один терапевт и одна медсестра. Но из-за нехватки кадров нам со Светланой приходилось вести сразу два участка, и соответственно, была двойная нагрузка. Зарплата, конечно, тоже была больше, но времени частенько катастрофически не хватало.