– Мы не сбились с маршрута? – спросил он, массируя висок.

Джером глянул на него через плечо, затем обратился к водителю на своем наречии. Тот ответил, как показалось Андрею, довольно резко.

– Это короткая дорога, – пояснил Джером. – Мы проедем окраиной и сэкономим около пятнадцати минут.

Волошин кивнул, продолжая морщиться от боли.

– Вы в порядке? – глядя на него, спросил африканский офицер.

Лейтенант показал оттопыренный большой палец. Взгляд Джерома выражал сомнение, но он смолчал и продолжил смотреть на дорогу.

Пока Андрей пытался бодриться, головная боль перетекла в область лобных долей. Заныли глазные мышцы. Он старался отслеживать, куда их везет тучный водитель, но едва мог разомкнуть веки: свет стал казаться нестерпимо ярким.

Волошин подумал даже, что пора уже просить Джерома остановиться, а то и вовсе ехать назад – вряд ли от русского разведчика будет толк в подобном состоянии, – но боль отступила столь же внезапно, как и пришла. От вмиг накатившего облегчения Андрей обмяк в кресле, его тотчас прошиб пот. Какая же это радость – не чувствовать боли.

Андрей вспомнил, как в детстве, посмотрев «Робокопа», он твердо решил стать роботом. А когда мама спросила: «Почему?» – ответил: «Они не чувствуют боли». О том, что роботы не чувствуют вообще ничего, он не думал.

Глаза тоже потихоньку возвращались в норму – тусклый свет пасмурного утра перестал слепить, но Волошин никак не мог сфокусировать взгляд. Картинка расплывалась, будто за мокрым стеклом.

Фургон тем временем съехал с асфальтового покрытия и теперь трясся по проселочной дороге где-то на окраине города. Слева тянулся щербатый бетонный забор, справа маячила чаща тропического леса. Андрею подумалось, что маршрут, которым они поехали, не пользуется популярностью у туристов.

Полгода назад бандформирования, желавшие свергнуть действующую в стране власть, вели ожесточенную осаду этой части города. Их удалось выбить из сектора, но, отступая, боевики оставляли за собой фугасы и мины-ловушки. Не все сюрпризы удалось найти. В том, что один из таких фугасов, зарытых в дорожном гравии, теперь оказался в пятнадцати метрах от фургона с Андреем и африканцами, не было ничего удивительного.

Трудно сказать, кому могла принадлежать закладка. Подрывы одних боевиков на минах-ловушках других были не такой уж редкостью. Порой и сами горе-минеры гибли от собственных зарядов, попросту забывая, под каким кустом их разместили.

Левым передним колесом фургон промчался по закладке, и фугас детонировал. Взрывной волной Андрея швырнуло в проем. Неисправная дверь с готовностью распахнулась под натиском его тела. Подгоняемый силой удара, Волошин моментально покинул фургон, пронесся над дорогой, упал на обочину и покатился по придорожному мусору. Разорвавший округу грохот оглушил разведчика, и около двух минут он пролежал без сознания.

Раскуроченный фургон по инерции прополз еще несколько метров, а потом замер, увязая в тишине и густых клубах дорожной пыли.

Андрей вскочил резко, с глубоким вдохом едва не утонувшего пловца. Ведомый инстинктом, он выхватил пистолет из оперативной кобуры на поясе, передернул затвор и занял позицию для стрельбы с колена. Толком не очухавшись, лейтенант водил оружием из стороны в сторону, готовый открыть огонь в любом направлении.

Но врагов не было. Никто не преследовал их на второй машине, никто не выбегал из джунглей. Это не была засада – лишь старый заряд, разорвавшийся не к месту и не ко времени. Но даже окажись в поле зрения худосочные боевики с «калашниковыми», едва ли Андрей сумел бы хоть кого-то из них подстрелить.