Спал он в ту ночь беспокойно, не раз просыпаясь в полной уверенности, что на его запястьях вот-вот сомкнутся наручники. Сны тоже были под стать: в них рисовалось то тюремное заключение, то супруги Бэннинг-Кэнноны, обвинявшие друг друга в произошедшем.

Утром Локсли проснулся в холодном поту от звука собственного голоса, повторявшего: «Я невиновен, невиновен, невиновен! Говорю вам, я этого не делал. Спросите их. Я этого не делал!» Разумеется, это было чистейшей правдой, но больше не убеждало даже его самого – не то что приснившихся полицейских.

Как местный землевладелец и арендатор, он, скорее всего, окажется вне подозрений; с другой стороны, среди его гостей были те, кто обладал в обществе куда большим весом. Оставалось только надеяться, что главным следователем действительно будет его дядя Рупольдо. В этой части галактики правосудие опиралось на Кодекс Наполеона, так что, если Рупольдо возглавит расследование, у его племянника будет намного больше шансов на справедливое рассмотрение дела, чем при Англосаксонсой или Барсумской правовой системе. Стоя перед зеркалом с бритвой, Локсли изучал свое отражение, пытаясь понять, можно ли принять его за преступника, и если можно, то каков шанс, что Рупольдо де Креспиньи вынесет ему оправдательный приговор. К тому же оставался призрачный шанс, что шляпа вот-вот будет найдена где-то в доме: например, выяснится, что посыльный из отеля просто доставил ее не в ту комнату.

Спустя несколько минут, немного взбодрившись, Локсли спустился на завтрак. И сразу оказался в центре внимания.

– Привет! – воскликнул он чуть громче, чем требовалось. – Как дела? Нашли шляпу?

Гости, как по команде, отвернулись. Проследив направление их взглядов, лорд Шервуд обнаружил в комнате человека, облаченного в темно-синюю, с алыми полосами, униформу Инспектора Магистрата Отделения Сассекса и Суррея. Именно оно обеспечивало мир и покой в этой части галактики на протяжении нескольких тысячелетий, прошедших с момента падения Закона в Смутное время. Впрочем, лицо Инспектора представляло собой воплощение доброты и кротости, и Локсли расслабился. Для расследования действительно прислали его дядю, сэра Рупольдо де Креспиньи, который не только нянчился с молодым лордом Шервудом в дни его детства, но и обучил всему, что тот сейчас знал о турнирах-реконструкциях и сопутствующих играх. В любой другой ситуации Локсли бросился бы ему на шею и от души порадовался встрече, но сегодня выражение Инспектора обещало исключительно серьезный подход к делу.

– А, – сказал Снайпер. – Значит, все-таки не нашли. Вот ужас.

– Именно, Робин, именно, – ответил сэр Рупольдо. – Боюсь, что сегодняшнюю игру придется отменить. Никто не должен покидать замок и прилежащие к нему земли, пока не предоставит мне полный отчет о том, что делал вчера вечером.

– Вы думаете, что шляпа все еще в поместье? – поинтересовался мистер Бэннинг-Кэннон, бросив взгляд на Локсли. – Я более чем уверен, что воры уже покинули планету. Вы согласны со мной, лорд Шервуд?

Этого было достаточно, чтобы молодой лорд сообразил: у мистера Би-Кей нет ни малейшего намерения выдавать своего сообщника, поскольку это поставит под подозрение и его самого. Локсли уже был готов признать, что жизнь налаживается, но тут до него дошел смысл услышанного.

– Что значит «отменить матч»?

– Он уже отменен.

– А что мы тогда будем делать завтра?

– Завтра? Трудно сказать. Если шляпа найдется до завтра, вы сможете продолжить соревнования. Но боюсь, что расследование продлится несколько дольше.