– Потерпевший сам поскользнулся и упал на мой нож. И так семнадцать раз, – вспомнил старый анекдот Гавреченков.

– Вот именно, – поддержала «хозяйка». – Нескладно все это. И скажи пожалуйста, где ты найдешь дуру, которая согласится выступить в роли сопровождающей?

Гвоздев молча пожал плечами.

– Вот и я о том же. Кто еще желает высказаться?

Желающих не нашлось.

– Рубанова хотела задним числом консультацию психиатра назначить… – снова подал голос заведующий отделением обсервации.

– А ты что? – вскинулась главный врач.

– Я запретил, только хуже ведь наделаем. Тогда сразу же вопрос встанет – почему не обеспечили постоянный надзор?

– Верно, Юрий Павлович. Хоть столько соображаешь. Это радует.

Ксения Дмитриевна встала со своего огромного кресла и, опершись руками на стол, нависла над собравшимися.

– Заведующие! Смотрите за порядком! – призвала она. – Постоянно! Неуклонно! Неустанно! Кроме вас, этого делать некому!

Заведующие молча кивали головами. Порядок – это святое.

– Мне уже полшага до пенсии, – продолжила главный врач, снова усевшись в кресло. – А вам всем – работать и работать. Неужели лагерный медпункт для вас предпочтительнее вашей должности?

Услышав это, многие вздрогнули.

– Ладно. Пойдем проторенным путем. Ты, Юрий Павлович, прямо сейчас катись-ка в поликлинику и возьми больничный с сегодняшнего дня, подчеркиваю – с сегодняшнего! Гипертонический криз тебе и симулировать не придется – он на твоей красной физиономии написан. Понял? Иди! Лечащему врачу не забудь передать от моего имени, что она дура!

Гвоздев встал и, не прощаясь ни с главным врачом, ни с коллегами, вышел быстрым шагом.

Совет главного врача был хорош. Гипертонический криз, во время которого человек далеко не всегда способен правильно оценивать окружающую обстановку, может послужить если не полным, то хотя бы частичным оправданием халатности. Хоть что-то. На безрыбье, как говорится, и русалка – женщина. Лечащий врач виновата лишь в том, что своевременно не распознала у пациентки наклонность к суициду (а как ее распознать?). В том, что пациентка беспрепятственно покинула отделение, прямая вина заведующего. На него всех собак и повесят. Но это если история станет известна – а ведь может и не стать.

После ухода Гвоздева Ксения Дмитриевна около десяти минут «прорабатывала» заведующих, припоминая каждому давние и недавние провинности. Выговорившись, она почувствовала себя гораздо лучше.

– Идите работать! И вот еще – очень прошу не начинать дергать психиатров на консультации ко всем без разбору. Подстраховываться тоже надо с умом.

– Хорошо, – нестройным хором ответили заведующие и поспешили уйти.

«Скорей бы Нижегородова из отпуска вышла», – подумала Ксения Дмитриевна, оставшись в одиночестве. Главный врач недолюбливала свою не в меру ретивую заместительницу по лечебной работе, но ценила ее за деловитость и исполнительность.

Ксения Дмитриевна помассировала виски, пытаясь унять головную боль, но это не помогло; пришлось принять капотен. Давление измерять не стала – и так было ясно, что повышенное: затылок ломило, в ушах стучали звонкие молоточки и было трудно дышать.

Пока таблетка рассасывалась под языком, Ксения Дмитриевна перелистывала пухлую потрепанную записную книжку, прикидывая, к кому из знакомых в окружном УВД уместнее будет обратиться. Определившись, она набрала номер:

– Сергей Владимирович, здравствуйте… Как ваши дела?.. Как дочка? Восьмой месяц уже?.. Господи, как же летит время!.. Помню наш уговор, только к нам, куда же еще!.. Сама пригляжу как за родной, если, конечно, доработаю до этого светлого дня… Да вы уже, наверное, в курсе… Н, да… Кто бы знал. Ох, от вас ухитряются сбежать, от нас, что ли, не убегут… Отвечать это мы всегда, мы для этого и назначены, чтобы отвечать… А по УЗИ кто – внук или внучка?.. Ой, как здорово!.. Елена Андреевна небось ждет не дождется…