Одним словом, я посвятил себя науке. Применять инструменты современной медицины для лечения людей, узнавать все больше о работе человеческого мозга и тела – вот что было моим жизненным призванием. Я был невыразимо счастлив оттого, что нашел его. Но не меньше работы я любил свою семью – жену и двоих славных детей, которую полагал еще одним великим благом в своей жизни. Во многих отношениях я был очень везучим человеком – и знал это.

И вот 10 ноября 2008 года, когда мне было пятьдесят четыре, отпущенная мне удача, по-видимому, закончилась. Меня поразила редкая болезнь, и я пробыл в коме семь дней. На эту неделю вся кора моего головного мозга – именно та часть, которая делает нас людьми, – отключилась. Отказала напрочь.

Когда ваш мозг перестает существовать, вас тоже не существует. Работая нейрохирургом, я слышал множество историй о людях, которые пережили удивительные приключения, обычно после остановки сердца: они путешествовали по таинственным, чудесным местам, разговаривали с умершими родственниками, даже встречались с самим Всевышним.

Поразительные вещи, никто не спорит, но все они, по-моему, плод фантазии. Что вызывает эти потусторонние переживания у людей? Я не знаю, но мне известно, что все видения исходят из мозга, все сознание зависит от него. Если мозг не работает, нет и сознания.

Потому что мозг – это машина, которая вырабатывает в первую очередь сознание. Когда машина ломается, сознание останавливается. При бесконечной сложности и загадочности процессов, происходящих в мозге, вся суть его работы сводится к этому. Вытащите вилку из розетки – и телевизор замолчит. Занавес. И не важно, нравилось ли вам представление.

Примерно так я излагал бы вам суть дела до того, как отказал мой собственный мозг.

Пока я находился в коме, мой мозг не то что работал неправильно, он совсем не работал. Сейчас я полагаю, что именно поэтому кома, в которую я впал, была настолько глубокой. Во многих случаях клиническая смерть наступает, когда сердце человека останавливается. Тогда кора мозга временно бездействует, но не испытывает большого ущерба для себя при условии, что приток крови, насыщенной кислородом, восстанавливается в течение примерно четырех минут – человеку делают искусственное дыхание, или его сердце снова начинает биться. Но в моем случае кора головного мозга была вообще не у дел. И тогда я лицом к лицу столкнулся с миром сознания, который существует абсолютно независимо от ограничений физического мозга.

Мой случай – это в каком-то смысле «идеальный шторм»[1] клинической смерти: все обстоятельства сошлись так, что хуже некуда. Как у практикующего нейрохирурга с многолетним опытом исследований и работы в операционной у меня было больше возможностей не только оценить вероятные последствия болезни, но и проникнуть в глубинный смысл того, что со мной случилось.

Этот смысл ужасно трудно описать. Кома показала мне, что смерть тела и мозга – это не конец сознания, что человеческий опыт продолжается за гробом. А еще важнее то, что он продолжается под любящим взглядом заботливого Бога, который следит за Вселенной и всем сущим, заключенным в ней.

Место, куда я попал, было настолько реальным, что наша здешняя жизнь по сравнению с ним выглядит призрачной. Это совсем не значит, что я не ценю свою нынешнюю жизнь, нет, сейчас я ценю ее сильнее, чем когда-либо. Это потому, что теперь я вижу ее в истинном свете.