Невидимая лапа сцапала несчастного мага, мелькнула тьма перехода, и вокруг Тодгера встали такие знакомые стены его собственной кухни.

– Зачем ты притащил нас сюда?

– Сам съел половину моей каши и еще спрашиваешь? Подкрепиться, вот зачем, – незаметно выталкивая рябчика из-под шкафа, возмутился магистр. – А почему у тебя тут такой беспорядок? Неужели ты воевал с собственной кухней?

Тодгер собирался искренне признаться, что воевал только с собственноручно возведенным павильоном и не понимает, откуда тут могла взяться копченая птица, и тут увидал головку сыра с намертво застрявшим в ней ножом.

«Это значит, кто-то очень хотел есть и пытался отрезать себе кусочек…» – вмиг сообразил маг и так же быстро сделал и следующие выводы. Как это «кто-то»?! Если никого, кроме Дарочки, на территории его замка никогда не бывало?!

Темные маги не выносят гомона и суеты.

Тьма, какой же он болван! Это же точно, Дарочка тут была! Значит, с вечера обиделась на него за книгу и решила подшутить, а потом проголодалась и пошла в замок!

Он подтянул к себе сыр, легко вытащил нож и снова задумался.

Сто раз тьма! Раз принцессе не удалось отрезать сыру и почему-то упал на пол рябчик, значит, она так и осталась голодной и бродит сейчас по замку в поисках еды! А там у него ловушки, обманки, капканы…

– Дарочка! – взвился под потолок отчаянный крик, и многострадальное кресло сорвалось с места, едва не впечатав своего хозяина в спешно распахнувшиеся створки двери.

– Неизлечимо, – мрачно проворчал магистр, одним движением брови зажигая огонь в печи и ставя на плиту огромную сковороду.

Хотя вкусно поесть он любил даже в самые спокойные времена, но от расстройства у всех темных магов просыпается просто зверский аппетит.

– Изрельс!

Магистр страдальчески поморщился и, не оглядываясь на дверь кухни, с грохотом распахнувшуюся перед хозяином дома, перевернул лопаточкой внушительную отбивную.

Не сходя с кресла, разумеется. Не для того он мучился столько лет, изучая заклинания телекинеза и левитации, чтобы лично стоять у брызжущей раскаленным жиром сковороды. Вторая пара невидимых рук тонко нарезала многострадальный сыр и ломала на куски чуть подогретого в духовке рябчика, еще одна – мешала уже нарезанные овощи с горчичным соусом.

– Она была тут, моя Дарочка! – Кресло Тодгера рухнуло на пол неподалеку от кресла учителя, и маг сразу протянул руку за куском рябчика. – Представляешь, какая умница! Сама сообразила, как пройти защиту! И ничего в лаборатории не разбила и не сломала, даже стулья не перевернула! Только вылила на мой письменный стол банку чернил и написала на стене большими буквами: «Позор рабовладельцам!» Тьма, ты не представляешь, Изрельс, какая она принципиальная!

– И где она сейчас, твоя принципиальная? – перевернув вторую отбивную, едким вопросом вернул ученика на землю магистр.

– Не знаю, – задумался тот. – Как выяснилось, мыслит она очень нестандартно. Пока еще не оправдала ни одного моего предположения. И это замечательно, учитель, ты же сам столько раз говорил, что нет ничего хуже для мага, чем влюбиться в простую, предсказуемую и кроткую женщину. Нельзя нам на таких жениться, слишком долго мы живем, чтобы не впасть через некоторое время в уныние или отчаяние от вида покорного и безропотного личика. Нам нужны женщины самостоятельные и умные, озорные и непокорные. Как твоя Летуана.

– Это да, – кисло согласился магистр и припомнил: – Но я вроде запрещал тебе произносить при мне ее имя?

– Прости, просто я сейчас немного не в себе, – покаялся Тодгер, с тоской глядя на вырвавшуюся из рук и взмывшую к потолку недоеденную ножку рябчика, – и вспомнил не со зла.