Я никогда себя так не вела, мне не нравилось в принципе такое отношение к тем, кто на нас работал, но сейчас... С волками жить – по-волчьи выть. Так вроде говорится?

– Идем, – поджимает губы Ольга, но, что интересно, молчит, оскорблениями больше не кидается.

По моим губам струится улыбка, значит, мое надменное выражение лица сработало. Ох, видимо, не стоит с ней быть обычной компанейской девочкой Адой, другого языка, кроме языка власти и силы, Гончарова не понимает.

– Вперед, – наклоняю голову набок и иду за ней, наблюдая за напряженной спиной.

Мы идем по коридору недолго, а после поднимаемся вверх по лестнице, прямо и направо, оказываемся возле дубовой крепкой двери.

– Вас ожидают, – оборачивается она и говорит официально, как какому-то гостю, и не стучит в дверь.

Смотрит на меня с таким видом, чтобы я сама постучалась и вошла. Мол, моя работа выполнена, дальше сама барахтайся. Прищуриваю глаза, но беру себя в руки и прикасаюсь к двери, но потом смотрю на помощницу Багримова, которая непривычно молчалива.

– Давай выясним всё на берегу. Мы друг другу не понравились, но у меня есть оправдание: не люблю снобов. А у тебя какое?

Она недовольно морщится, окидывая меня неприязненным взглядом.

– А я не люблю выскочек и хамок, которые устраивают клоунские выходки, – голос у нее понижен, ведь мы говорим прямо под дверью, напоминая двух шипящих змей.

Впрочем, я не хочу ругаться, мне нужны все силы, чтобы войти в клетку к зверю. И я пытаюсь миролюбиво улыбнуться.

– Всё же это было непрофессионально с твоей стороны, тебе дали четкие указания, но ты точно не была дипломаткой. Я могу зайти за эту дверь и рассказать Багримову о твоем поведении. Как думаешь, ему понравится?

– Ты не посмеешь, – женщина передо мной становится зеленого цвета, несомненно, она дорожит своей работой. Но я не обязана ее жалеть.

В подтверждение своего невербального послания жму плечами. Пусть трактует как хочет. Пусть боится – иначе с ней не сладить.

– Что ты хочешь? – спрашивает заискивающе, а я отвечаю голосом стервы, отмахиваясь от нее рукой, как от назойливой мухи.

– Не досаждай мне, больше от тебя ничего не требуется.

Мой жест оскорбляет Герасимову, и ее лицо искажается злобой, но она, прикрыв глаза и овладев собой, выдает тихое:

– Так или иначе, всё решает господин Багримов, а не ты. Не обольщайся тем, что сможешь чем-то или кем-то руководить в этом доме. Я не сомневаюсь, что скоро ты вылетишь отсюда, а на палец он наденет кольцо более достойной кандидатуре!

Завершив свою речь, полную праведного гнева, она стучит в дверь.

– Входите, – раздается мужской голос изнутри.

Пригвоздив, как мне кажется, Ольгу взглядом, уверенно поворачиваю ручку и захожу, хлопая дверью так, чтобы помощница Багримова не вздумала подслушивать.

– А, это ты, – поднимает голову от стола хозяин дома и окидывает меня безразличным взглядом.

– Ты хотел меня видеть, – говорю и складываю руки на груди.

Подхожу чуть ближе, но на стул не присаживаюсь. Надеюсь оказаться от него как можно дальше и как можно быстрее. Хочу уже увидеть Сашку, аж пальцы зудят.

– Да, – произносит и достает из ящичка папку, кидает ее в мою сторону.

Папка скользит по столу и приземляется возле меня.

– Что это? – спрашиваю и смотрю на бумаги с опаской.

– Брачный контракт, подпиши его, а дальше останутся одни формальности. Ольга быстро организует выездную свадьбу, распишемся, сделаем фотографии для прессы, – откидывается на спинку своего кресла и глядит на меня холодно, давит своим взглядом.

– Брачный... Контракт? – хмурюсь, пролистывая несколько страниц, из которых особо ничего не понимаю.