Я хмыкнул.

Окружили, залюбили. Я такой ласки, такого внимания сто лет не ощущал.

— Сдаюсь, — ослабленно прошептал я.

Выпитый, замученный я еле шёл вперёд. С трудом вспомнил, зачем вообще к людям выбрался.

В душе что-то нарастало. Как в пустыне, куст с цветами. Я словно мир по-новому увидел. Облегчение такое наступило, что я потерялся. И вела мне Яся за руку и говорила постоянно.

— Видела я какие-то картинки. Это ведь видения? А они бывают правдивыми? Как ты думаешь? Я замираю иногда, и смотрю, смотрю, а они мелькают. Лица разные, оборотни говорят что-то. Гена, что мне делать с ними?

— Запоминай, пригодятся, — улыбнулся я.

Мне нравилось, что она спрашивала совета.  Я бы предпочёл, чтобы она всегда была хорошенькой  и потерянной. Но тогда бы некому меня было ставить на место.

Ведь так?

Эта пара мне дана для воспитания?

— Я Пассариона Андреевича видела. Ну, он так сказал, что он Пассарион Андреевич, я то не знаю, как он выглядит. Такое сказал пошлое, что я тебе не скажу, стыдно.

— Это он, — усмехнулся я, посмотрел на неё такую хорошую, такую нужную.

Наверно, я не сразу исправлю свою волчью сущность, которая именно в человеке засела, а не в звере. Но я постараюсь.

— Сказал, что ты очень нужен ему. Вот прямо умирает, хочет тебя видеть.

— Нет проблем, увидимся.

Люблю своего Бесконечного.

****

Отель был из дешёвых. Одно радовало, что недавно построили, поэтому всё на своих местах и необычно для таких клоповников, чисто.

Последний раз так ночуем. Хочу хоть неделю, как белый человек пожить в пятизвёздочном отеле, покататься на дорогой тачке и потаскать дорогой костюм. И Ясеньку нужно выгулять в роскоши, чтобы ужин при свечах, каблуки и платье… Что там ещё полагается при ухаживаниях?

Цветы, конфеты дорогие украшения.

Я развалился на кровати совершенно голым, крутил в руке нож. Хотелось зарядить в потолок, но сдержался.

Внутри меня волк бежал. Нет, в реальности сидел на месте, но я представлял, как пререливаются его мышцы, как он силён и дик. Несётся сквозь лес со всех своих животных сил за каким-нибудь зверем. И на бегу с клыков капает слюна.

Зубы чешутся, сил столько, что они сейчас из ушей польются.

Куда бы деть?

Рывком соскочил с кровати. Чуть нагнулся при ходьбе, метким ударом зарядил нож в ножны, что лежали на тумбочки. Пошёл в душ, где мылась Яська.

Вот, кто мои страсти утолит.

В небольшой душевой кабинке места совсем не было. Перегородка невысокая отделяла лейку от унитаза. Яся стояла ко мне спиной. Руками мяла свои мокрые волосы, подставила красивое личико к каплям воды.

У неё роскошная фигурка. Живот ничего не портил. Или я уже к нему привык. Я подошёл к ней сзади и потянул её за волосы, оттягивал голову назад . Навис и поцеловал в губы. Лейка упёрлась мне в шею, и вода полилась во все стороны.

Сладкие, мягкие губы пропитанные влагой, я их засасывал, входил в рот женщины своим языком. Её руки вцепились в мои намокшие волосы. Пряди зажали мелкие кулачки. Яся прогнулась, упругими ягодицами потёрлась об меня.

Зажигательная. Я отпустил её волосы, чуть присел, прицеливаясь к промежности. Рот открыл, чтобы не хлебнуть воды из душевой лейки. Скользнул по влажным половым губам и медленно вошёл. 

— Не на всю длину!  — торопливо пискнула Яся.

Поздно, я уже врезался в неё по самые яйца. Она заревела, попятилась от меня. Щадяще стал её трахать. Жалко, не давала до конца входить. Ей пока нельзя, но после родов, мы с ней оторвёмся. 

Я скользил ртом по её лицу, задевал острыми клыками, оставляя царапины. Яся в долгу не осталась, пробила мне запястья на руках когтями. Сама двигалась, когда я замер на месте.