– Со мной все в порядке,  – довольно заявил он. – Никуда ехать не надо. Вот Кольку из автосервиса дождусь, он заберет тачку.

 – А-а-а,  – протянула Катерина Альбертовна. – А мне зачем звонишь? На вшивость проверяешь?

 – Катюнь, я…

 – Сарычев, мы только легли,  – тяжело вздохнула Катя. – Теперь до утра точно не усну.

 – С Маратом трахалась?  – взвился он.

 – Нет,  – просто ответила жена. – У нас на второй этаж пробрался злоумышленник.

 – А куда же смотрел ваш  боевой белый медведь? Дрых? – рыкнул Феликс. – И почему сразу не вызвали полицию?

 – Пока Ронку из дома выпустили и она дом оббежала, он вылез из слухового окошка на втором этаже и удрал через соседние участки.

 – Домушник,  – скривился Сарычев.  – Теще скажи, я завтра к ней дознавателя пришлю. А позже приеду, заберу Алису.

 – Это вы сами решайте, кто кого заберет,  – пробурчала Катя и сварливо добавила не сдержавшись: – Желательно утром.

На работу Катерина приехала поздно, спозаранку поругавшись с Сарычевым, желавшим немедленно вывезти дочь из криминального района, потом с Алтаевым, решившим подвезти  до работы, а затем снова с Феликсом, заявившим, что Катя настраивает против него дочку.

 – Иди лесом, Сарычев,  – в сердцах брякнула бывшему мужу Катерина и, надев мамин цветастый шифоновый сарафан с вшитым лифом, отбыла на работу.

Всю дорогу до офиса Катя мечтала о чашке кофе и сигарете.

«Приеду, стрельну у Ленки,  – решила она, гоня от себя воспоминания о зажимансах  на маминых качелях. – Ронка не залаяла, значит, влез  кто-то знакомый. Свой, твою мать. Хорошо хоть  с Алтаевым до большего дело не дошло,  – попеняла она себе. –А то бы по всей Кутузовке молва понеслась,  – хмыкнула она мысленно, гадая,  у кого  из  соседей  хватило смелости заявиться  тайком. – Странная история,  – вздохнула она. –  Обычно на втором этаже жила Алиса. Может кто-то из соседских мальчишек, а вовсе не домушник, как решил Сарычев? Наверное, пробрался через калитку между участками. Только местные о них знают».

Катерина от ужасной догадки прикрыла рот ладошкой, не зная, плакать ей или смеяться.

«Такой версией даже поделиться не с кем,  – подумала она. – Тут уж точно Феликс и Глеб выступят единым фронтом, а мама махнет рукой и выдаст что-нибудь про биохимию. Что прикажете делать с вами, Алиса Феликсовна? – обратилась Катерина к дочери. – Выпороть бы вас ремнем хорошенько!  – и тут же сама ужаснулась. – Сарычев точно тогда ювеналку натравит. Нужно с Алисой поговорить. Не зря же она отказалась с папашкой к бабке Тоне ехать. Неужели жених завелся? – обалдело подумала Катя. – Мне только этой беды на голову не хватало! Да и пигалице моей  двенадцать с половиной лет! Какие еще женихи? Биохимия, мать вашу! Клубись оно все конем!»

В офис она ворвалась злая и взъерошенная, будто на метле прилетела. Налила, как обычно, кофе и только закрыла дверь кабинета, как к ней ввалилась расстроенная Ленка. Заплакала-запричитала.

 – Я была права! – начала с порога. – Буров – этот папуас в ботах, - собрался вернуться к первой жене! Представляешь? – Ленка всхлипнула и, плюхнувшись на край Катиного стола, заявила требовательно: – Ну? И что мне  делать?

 – Искать нового Бурова,  – фыркнула Катя, ловя себя на мысли, что теперь  без зазрения совести может уволиться.

 – Это понятно,  – отмахнулась Ленка. – Тут у меня вопросов нет. Ты мне лучше скажи, с заводом как быть, а?

 – А что такое? – не поняла Катя.

 – Так Буров мне «Антарес» подарил в качестве отступного, прикинь? – фыркнула Лена и тут же заныла, как маленькая:– Катюшка, солнышко, не бросай меня, пожалуйста! Пропаду без тебя. Алтаевы эти обнесут как липку.