Тут в дверь снова поскреблись, и в створку просунулась какая-то крысиная морда – с заячьей губой и усиками под любимого фюрера.

– Э-э, мессир, тут…

Лысый тип на меня так косо поглядел.

– Мунгор.

– Да, мессир.

Это, оказывается, моего бородатого конвоира так кличут. Ну и имечко. Хотя и на имя-то не похоже. Может, у них тут клички в ходу?

– Отведи.

А куда отвести, не сказал. Надо полагать, обратно в камеру. Ну, я плечами пожал, руки за спиной сложил – веди, мол.

Обратно мы пошли другой дорогой. Поднялись зачем-то вверх по лестнице, а там – еще один коридор. Широкий такой, и ни единой живой души в нем нет. А в конце коридора, у поворота, солнечный свет пробивается.

Как подошли мы к этому повороту – гляжу, а свет-то из дыры в стене. Не слабая такая дыра, калибра так от ста пятидесяти. Местные ее досками заколотили, но хреново – такие щели, что запросто просунуться можно.

Ну и я как раз напротив двери ка-ак брякнусь об пол. Даже макушкой приложился для достоверности. Взвыл, за сапог хватаюсь, а тип меня за плечо дергает:

– Иди.

– Да подожди ты, – говорю, – дядя. Дай хоть ногу растереть. Щас встану, и пойдем.

А сам в щель пялюсь.

До земли, я так прикинул, метров шесть будет. И кладка подходящая, есть за что зацепиться. Вверх бы я по ней, пожалуй, не рискнул, а вниз – может и получится. Внизу у стены кустарник сразу начинается, хлипкий, правда, кустарник, насквозь все видно, пригорочек недалеко, а за пригорочком – лес.

И тут меня как под ребро кольнуло. Окон тут в коридорах я еще не видел, только у лысого в кабинете, да и то мутные – не видно ни фига. Пока эти олухи меня засекут, пока автоматы из-под своего маскарада добудут, до леса добежать успею. Шансы, конечно, хлипкие, а что делать? Кто его знает, что этим психам через час в голову взбредет? Психи, они психи и есть. А мне про это змеиное гнездо доложить куда следует нужно прямо-таки позарез.

В общем, прокачал я все это в голове и решил – была не была!

– Ладно, – говорю, – пошли, дядя. Руку дай только.

Ну, он мне руку протянул, я за нее взялся, сам встал, а его аккуратненько так на пол уложил – и финкой по горлу. Живучий, гад, оказался – схватился за свою железку и вытащил ее до половины. Но все равно сдох как миленький.

Я доску отодрал, наружу выглянул, смотрю – прямо подо мной бордюрчик, а на нем какая-то уродина каменная примостилась, крылья растопырила и скалится. Ну, думаю, данке шен вам, господа архитекторы. Это ж не пташка, это ж натуральный дом отдыха у дороги. Санаторий.

Сполз я этой пташке на спину, осмотрелся, перелез через нее, за когти на лапах зацепился, повисел – до земли метра три оставалось – и спрыгнул. Приземлился хорошо, ушел в перекат, вскочил, зыркнул по сторонам – никого – и ходу. И назад обернулся только на пригорке.

Ежкин кот! Эта психушка, из которой я так лихо драпанул, оказывается, в замке расположилась. Ну и замок они выбрали себе под стать. Весь черный, зубчатый, несимметричный какой-то. Я, конечно, настоящие замки только на картинках видел, вблизи пока не доводилось, но очень уж неправильный он был. Нехорошее место.

Может, я бы на него и дольше пялился – ноги сами понесли. Но все равно, отпечатался в голове, как на фотопленке. Ладно, думаю, тем лучше. Таких уродов во всем мире наверняка раз-два и обчелся. А уж специалисты сразу скажут, где эта штука находится. И будет вам тогда, ребята, дружеский визит в лице бомбардировочного полка. Камня на камне не останется.

Километра два я по лесу прорысил, гляжу – ручей. Я в него – и рванул себе против течения. Прошлепал еще метров семьсот – и на валун, оттуда – на дерево и в крону, повыше. Тут как раз и собачки брехать начали.