– Ну мы-то не голодаем, – возразил Филипп.

– Да, пока не голодаем, но всё к тому идёт.

Глобальное потепление, о котором учёные предупреждали много лет и к которому обыватели относились с большой долей недоверия, – мало ли чем пугают эти учёные! – обернулось затоплением берегов, превращением плодородных земель в пустыни, наводнениями, засухами, лесными пожарами и ураганами. Земледелие по всему миру стало рискованным: что не губила засуха, то прилежно уничтожала армия саранчи, ставшая многочисленнее, сильнее и прожорливее.

– А ограничение рождаемости? – Виктор сердито двинул пустой чашкой. – Раньше рождение детей поощрялось. Я читал, что государство платило большие деньги. Хотите троих – пожалуйста! Четверых? Ещё лучше! А сейчас боишься, что не сможешь заиметь и одного. Не даст Центр планирования добро – и привет!

– Вам с женой отказали? – поднял глаза Филипп.

– Типун тебе на язык! Только подали запрос и сдали анализы.

– Всё будет хорошо, уверен… Да, есть риск, зато люди практически избавились от наследственных заболеваний.

Виктор встал из-за стола:

– Хорошо рассуждать, пока это не коснулось тебя лично. А, ладно! Смысл спорить, кому на Руси жить хорошо… Идём работать.

Филипп вышел на тротуар из припаркованного у ворот автомобиля и засмотрелся на соседских мальчишек-близнецов, азартно играющих с летающим мячом. Красный мяч вращался с лёгким жужжанием, зависал над детскими головами и ускользал от рук. Чтобы не промахнуться, требовалось иметь определённую ловкость, коей близнецы обладали вне всякого сомнения.

Бортовой компьютер повращал наружными камерами и мягко закрыл дверь.

– В гараж! – скомандовал Филипп.

– Вас понял! – отозвался механический голос.

Автомобиль тихо прошуршал шинами по боковой мощеной дорожке, ведущей к гаражу, ворота бесшумно поднялись вверх. Филипп наконец отвёл взгляд от близнецов и зашагал к дому.

Входная металлическая дверь легко отъехала в сторону, пропустила в дезинфекционную кабину в тамбуре. На её покупке настояла Лика: с некоторых пор она стала бояться вирусов и микробов.

– Вытяните руки, закройте глаза и задержите дыхание на пятнадцать секунд, – вежливо попросил женский голос.

Филипп со вздохом подчинился. Из боковых отверстий кабины с тихим шипением вырвались струйки тёплого пара, рубашка и брюки стали неприятно влажными.

– Обработка завершена. Оставайтесь на месте, пока не закончится проверка, – предупредил голос и через несколько секунд сообщил: – Патогены не обнаружены. Хорошего дня!

– Сломать бы тебя, – пробормотал Филипп, пригладил пятернёй пышные волосы и прошёл прямо в столовую, откуда доносились вкусные запахи жареного мяса.

Дом был довольно большим: три спальни, столовая с кухней, две гостиные, одна из которых открытая. В дни погожие и тёплые прозрачный купол-ракушка прятался в нишу, позволяя дышать свежим воздухом, любоваться фонтаном и цветниками с крупными гибридными розами.

Комнаты обставлены настоящей деревянной мебелью, купленной за бешеные деньги; большой камин растапливался бездымным экологическим топливом, внешне не отличающимся от настоящих дров. Не каждый мог позволить себе такое жильё, далеко не каждый.

– Лика, ты дома? Я прошёл микробобойню, теперь чист аки младенец! – нарочито весело сказал Филипп. – Слушай, давай отключим её, ведь сейчас нет эпидемии.

– Нельзя! Это вещь необходимая, – с улыбкой обернулась жена. Она сервировала стол, расставляла тарелки и раскладывала приборы. – Сейчас будем ужинать, дай мне пару минут.

Они давно вместе, Филипп и не помнил себя холостым – сросся с этой женщиной за тридцать лет. Лика стройная, как девочка, тёмные кудри копной, глаза зелёные, как у кошки. Смеётся звонко, запрокидывая голову и показывая безупречные зубы (стоматологу по статусу положено) и ямочки на тугих щеках. Она почти не изменилась за эти годы, впрочем, сейчас все стареют медленно.