Богиня улыбнулась ослепительной, доброй улыбкой, осветившей огромные синие глаза.

– Шарлотта, – сказал Джереми, – познакомься с одной из самых моих любимых кузин, Мегги Шербрук. Мегги, это Шарлотта Бирсфорд, моя невеста.

Невеста. Мир померк в глазах Мегги. Она как-то слышала выражение «coup de foudre», удар молнии, означающее любовь с первого взгляда. Но это была совсем другая молния, удар которой пронзил сердце и разорвал его на миллион осколков.

– Как поживаете? – вежливо спросила новая, другая Мегги, потому что прежняя молча умирала под копытами Элинор. И обе Мегги мечтали о том, чтобы небеса разверзлись, чтобы каждое свинцовое облако исходило ливнем, пока не поглотит все окружающее и она не утонет… Нет, пока не захлебнется мерзкая молодая леди по имени Шарлотта!

– Прекрасно, мисс Шербрук, благодарю вас, – ответила молодая леди и, усмехнувшись, легонько постучала концом стека по рукаву Джереми. – Я всегда говорила Джереми, что он происходит из достойной семьи. Его дядю Дугласа знает весь свет. Говорят также, что ваш отец – викарий и одновременно барон Бартуик из Килдрамми. Это так, мисс Шербрук?

– Да, – выдавила Мегги, мгновенно возненавидев Шарлотту Бирсфорд всеми силами своей души, от макушки до самых подошв ее элегантных светло-серых сапожек, идеально подходивших к цвету амазонки и проклятой модной шляпки.

– Мне еще сказали, что другой ваш дядя, мистер Райдер Шербрук, шурин Джереми, с недавнего времени заседает в палате общин. Весьма необычно для младшего сына, не находите?

– Совсем нет, – бросила Мегги.

Воцарилось такое ледяное молчание, что несколько озадаченный Джереми поспешил вмешаться:

– Мой шурин ненавидит любые издевательства над детьми. И неустанно работает над законом, запрещающим детский труд.

– О, мне не терпится познакомиться с ним! – оживилась Шарлотта. – Мы с тобой не говорили на эту тему, но должна сказать, что испытываю те же чувства, что и твой зять. Просто плакать хочется при мысли о бедняжках, вынужденных с рассвета до заката стоять у ткацких станков.

Она кивнула Джереми, но почему-то обратилась к Мегги:

– На следующей неделе Джереми везет меня в Чедуик-Хаус, чтобы представить своей сестре и шурину. И еще в Брендон-Хаус, чтобы познакомить с любимчиками.

Больше всего на свете Мегги желала, чтобы Шарлотта закрыла свой прелестный розовый ротик, тем более что все ее слова были пронизаны искренностью и добротой.

Будь она проклята, эта женщина!

Невеста Джереми.

– Мегги, – спросил Джереми, ставя коня сбоку от нее и делая знак Шарлотте встать по другую сторону, – может, поедем? А сегодня вечером вспомним твое вольное и необузданное детство. – Немного помолчав, он погладил ее по руке. – Я очень хотел представить тебе Шарлотту.

– Как заботливо с вашей стороны, – вымолвила Мегги, другая, застывшая Мегги, не та, что лежала мертвая, в осколках, на холодной земле. Когда несколько минут спустя начался дождь, она всего лишь улыбнулась, сначала Джереми, потом – Шарлотте, и добавила: – К сожалению, погода не располагает к прогулкам.

– До вечера! – крикнул вслед Джереми. Мегги не оглянулась. К тому времени, когда она добралась до дома Шербруков, ее чудесная амазонка промокла, шляпка больше никуда не годилась.

– Миледи! – ахнул Дарби при виде девушки. Алекс, вышедшей из библиотеки, было достаточно бросить взгляд на огромную лужу, в которой стояла Мегги, чтобы понять: случилось что-то очень плохое. И это очень плохое связано не с кем иным, как с Джереми Стэнтон-Гревиллом.

Мегги до конца дней больше не хотела видеть ни Джереми, ни Шарлотту. Нет, скорее, Шарлотту.