«Неужели это такое уж преступление – взять без спросу немного овощей, раз уж тебе запрещено покупать их?» – шепчет мне внутренний голос. Я заставляю его умолкнуть.

– Мне и правда пора идти.

Мои слова падают в неприятную тишину. Жара нарастает. Куши рядом со мной тяжело дышит, вывалив язык.

– Конечно. – Вальтер оглядывается по сторонам, смотрит на свою корзину. – Мне тоже. Нас могут увидеть.

Мы возвращаемся к мостику, откуда каждый из нас пойдет своим путем. Я перейду на ту сторону и отправлюсь в Голис. Вальтер повернет направо и вернется на Гинденбургштрассе, в дом своей бабушки. Почему-то я все время думаю о своем теле: ноги у меня короткие, волосы грязные, руки слишком худые, толстый язык еле ворочается во рту, кожу покалывает, словно иголками.

– Как там Карл? – неожиданно меняет тему Вальтер. – Наверное, сдал экзамены, готовится в университет?

– Да, сдал. Но в университет он не пойдет, будет служить в Люфтваффе. – Я не могу скрыть гордость за брата.

– Пилотом будет? У него получится, я уверен.

– В авиационном отряде гитлерюгенда у него высокий ранг. Он хорошо себя показал, поэтому его взяли в Люфтваффе.

– А помнишь, как мы играли в детстве? В ковбоев и индейцев? Мы с Карлом вечно спорили из-за того, кому брать пистолет, а кому – лук и стрелы. – Он качает головой, задумчиво улыбается.

– А я была вашей доктором скво. Скребла вам пятки и перевязывала ваши боевые раны. А потом пекла для вас пирожки из грязи!

– Очень вкусные, кстати! – смеется Вальтер.

Мы уже у моста. Вальтер хочет что-то сказать, открывает рот, но передумывает. Мы смотрим друг на друга, я переминаюсь с ноги на ногу. Молчание все тянется. Не сводя с меня глаз, Вальтер берет меня за руку и пожимает ее, серьезно и медленно. Его прикосновение вызывает во мне прилив запретного удовольствия, и я затягиваю пожатие.

– Что ж, было приятно увидеться с тобой снова. – Вальтер отнимает руку. – Жаль, что все сейчас… так, но тебе я желаю всего самого лучшего. До свидания, Хетти. – Он улыбается, взмахивает рукой, поворачивается ко мне спиной и, нахлобучив шляпу, уходит.

Вернее, проходит три шага.

– Подожди! Когда мы встретимся? – не выдерживаю я и тут же прикусываю губу.

Вальтер останавливается, оборачивается:

– Ты хочешь опять меня увидеть?

– Только если ты хочешь. Хотя это, наверное, не лучшая идея.

– Это точно!

– В смысле, нам не надо встречаться.

– Конечно не надо. – Он прислоняется к шероховатым каменным перилам моста, опускает в карман свободную руку, выдвигает вперед ногу. – Это опасно. Особенно для меня. Гнусный еврей, застигнутый в обществе красивой немецкой девушки? Одного моего знакомого на днях выволокли из дома и избили за то, что он любезничал с дочкой налогового инспектора.

Красивой немецкой девушки…

Неужели он и правда считает меня красивой?

– Но ради тебя можно и рискнуть, – добавляет он и широко улыбается. – Давай здесь, на мосту, в семь утра, в следующее воскресенье.

– В следующее не могу. Я уезжаю в лагерь с отрядом БДМ. Мои родители не хотели, чтобы я вступала, но в декабре это стало обязательным для всех арийских детей, так что пришлось им смириться.

– Тогда через две недели?

– Хорошо, через две.

– Только никому ни слова. – Вальтер делает строгое лицо и грозит мне пальцем.

Я киваю, торопливо перехожу на другой берег и сворачиваю в сторону города, который уже начинает просыпаться.

– Идем, Куши, – окликаю я пса и оборачиваюсь.

Вальтер уходит: спина прямая, в руке корзина.

Вдруг он тоже оборачивается и улыбается, увидев, что я смотрю ему вслед. Сердце подпрыгивает у меня в груди, и всю дорогу до дома я лечу как на крыльях.