– Когда я возьму тебя за руку, я пойму, насколько близок к раскрытию твой дар. Это ощущается покалыванием или холодом, ладонь слегка немеет. Способ предсказывает раскрытие дара за две-три недели. Если я ничего не почувствую – дар уже раскрылся или, наоборот, еще спит глубоко.

– Кстати о раскрытии! Мейстер Тугор пока не объяснял, как дар проявляется впервые.

– Обычно он ярко манифестируется без усилия воли. Я, например, перенесся из подвала прямиком в столовую, Ярс до сих пор подшучивает, мол, я просто проголодался.

– А у Ярса?

– Он пространственник, создает «карманы» в реальности. Когда его дар проявился в первый раз, наше звено блуждало сутки, прежде чем мы смогли выбраться.

Так вот какой дар у друга Эйсхарда! Просто отличный и очень полезный. В гарнизоне один из офицеров во время вылазок в бесплодные земли творил островки безопасности, где рекруты могли отдохнуть и выспаться.

– Значит, ты возьмешь меня за руку и поймешь, что дар вот-вот раскроется? Так любой одаренный может?

– Только тот, у кого уже раскрылся дар. Дары будто… хм… притягивают друг друга.

– Это как-то связано с той мыслью, которую ты никак не сформулируешь?

– Да.

Сгорая от любопытства, я выпутала руку из складок пледа и протянула Эйсхарду, будто предлагая поздороваться. Удивилась, каким тонким выглядит мое запястье, каким беззащитным без рукава кожанки. Тайлер пристально разглядывал мое обнаженное предплечье. Совершенно невинная часть тела, так почему к щекам прилил жар?

– Ну, привет, – напомнила я о рукопожатии и пошевелила пальцами.

– Привет, – приглушенно сказал Тай, и у него дернулся кадык.

Осторожно, будто боялся, что его прикосновение причинит боль, он тронул ладонью ладонь. Запястье к запястью, его пальцы легли поверх моих. Я знала, что у Тайлера сильные и большие руки, но снова испытала замешательство, когда увидела, что мои пальцы рядом с его выглядят хрупкими и тонкими будто веточки. Немного смутилась, вспомнив, что кожа огрубела от постоянных упражнений со стиками, но, с другой стороны, ладони Тайлера тоже покрыты мозолями. Мы оба давно забыли, каково это – не сжимать кулаки или рукояти стиков, чтобы ударить, а вот так бережно дотрагиваться, опасаясь ранить.

Хотя кому может причинить вред рукопожатие?

Вот только это мало напоминало жест приветствия, каким при встрече обмениваются парни.

Тайлер медленно переплел свои пальцы с моими, моя ладонь утонула в его руке. Наступила моя очередь судорожно сглатывать от непривычной интимности происходящего, от жара кожи.

Он замер, прислушиваясь к себе, а я почти не дышала, боясь пошевелиться.

– Что-то чувствуешь? – прошептала наконец. – Мой дар близко?

Я разглядывала его темные ресницы, длинные, как у девчонки. Тайлер прикрыл глаза, и потому оказалось несложно беззастенчиво пялиться на него. Ресницы взметнулись, и я поспешно отвела взгляд.

– Нет. Ничего не чувствую.

– Нет? – растерялась я.

Сердце упало. Почему-то я ожидала другого ответа. Я два раза билась с тварями Изнанки, я ощущала на языке кровь октопулоса, мое тело ранили когти бестий, по венам бежал их яд. Я увидела дороги Академии. Разве не у меня первой из всех желторотиков должен был открыться дар? Это нечестно! И очень обидно!

– Значит, он еще спит, – вздохнула я. – Как жаль.

Тайлер, однако, смотрел на меня с сомнением.

– Ты не чувствовала ничего странного в последнее время? Не помнишь, каких-то… м-м-м… изменений вокруг себя?

Я честно порылась в памяти, пытаясь выскрести из нее намеки на то, что мой дар проснулся, но с сожалением покачала головой.