Перед дверью стояли двое мужчин и молодая женщина. Симон смотрел на них в свете уходящего дня, и холодный ветер задувал снегом в коридор.

На старшем из мужчин был плащ, подбитый медвежьим мехом, и шапка из беличьих шкурок. Его молодой спутник был облачен в красно-желтые шерстяные одежды. Мужчины с трудом поддерживали женщину, судя по всему, очень слабую. Совершенно бледная, она едва держалась на ногах, глаза ее были закрыты; по лицу, несмотря на морозный ветер, струился пот. Одежда на ней, как и на мужчинах, была дорогая. Сквозь сумерки Симон разглядел за ними карету с двумя запряженными лошадьми.

– Нам сказали, что здесь проживает городской лекарь, – с серьезным выражением произнес старший из мужчин. Он говорил с каким-то странным акцентом. Фронвизер решил, что они родом из южных городов по ту сторону Альп. Старик заглянул в коридор, словно надеялся еще кого-то увидеть.

– Хм, это я и есть, – ответил Симон. – Что я могу сделать для вас?

Незнакомец нахмурился и оглядел лекаря – он был почти на голову выше. Симон с детства терпел насмешки из-за своего незначительного роста. Чтобы хоть как-то компенсировать этот изъян, он носил сапоги на высоких каблуках и причудливые шляпы.

– Уж больно вы молоды для доктора… – начал старик.

– Моей жене срочно нужна ваша помощь, – перебил его молодой; он также говорил с южным акцентом. – Несколько дней назад она родила здорового мальчика, – он показал в сторону кареты. – Сейчас о нем заботится нянька. Мы были по делам в Мюнхене и, в общем-то, думали, что вернемся в Верону до родов… – Он вздохнул и покачал головой. – Но ребенок родился еще в Ландсберге, намного раньше срока.

– Почему же вы не остались в Ландсберге? – поинтересовался Симон.

– Мы и так потеряли много времени, – проворчал старик. – В Вероне нас ожидает куча дел. Я говорил, что ей не следует ехать с нами. Но она, как обычно, не пожелала слушать, ей непременно хотелось попасть к мюнхенскому двору… И вот что из этого вышло! – Он ткнул Симона в тощую грудь. – Вы можете нам помочь? Да или нет? У нее, видимо, лихорадка. Дайте нам какое-нибудь средство, чтобы можно было как можно скорее убраться из этих неприглядных мест.

«Если это то, о чем я думаю, тут не поможет никакое жаропонижающее», – мрачно подумал Симон, глядя на женщину в полуобморочном состоянии. Однако он промолчал. Непохоже, чтобы старик был расположен к долгим дискуссиям с провинциальным лекарем. Симон решил, что отец с сыном были богатыми чужеземными купцами, возможно даже, из низшего дворянства. Единственное, чего он сможет здесь добиться, это разочарование – а то и вовсе судебный процесс, если женщина умрет под его надзором. Но с другой стороны, ему было бесконечно жаль ее. Он представил на месте женщины Магдалену. Или Барбару. В общем-то, такое могло случиться с каждой женщиной.

Во всяком случае, с каждой, которой доводилось рожать.

– Внесите ее в дом, – сказал наконец Симон. – Посмотрю, что тут можно сделать.

Мужчины внесли женщину в процедурную. Там в углу стояла узкая жесткая кушетка. Старик пренебрежительно оглядел покосившиеся полки с инструментами, потертыми склянками и древними банками для лекарств, которые достались Симону еще от отца.

– Может, нам все-таки стоило доехать до Фюссена, – проворчал он.

Симон хотел было нагрубить в ответ, но вовремя одумался. Вместо этого он склонился над женщиной, пощупал пульс и проверил рефлексы.

– Кто принимал роды? – спросил лекарь и осторожно расстегнул плащ молодой матери.

– Зна… знахарка в Ландсберге, – неуверенно ответил ее супруг, наблюдая за действиями Симона.