Этого достаточно, чтобы моя растущая эрекция быстро пошла на спад. Я никогда не получал удовольствия от убийств. Это была просто очередная работа, которую нужно было выполнить. Все что я сделал, не ожесточило меня.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я задыхающимся голосом.

Она наполовину под кроватью, думаю, ее тихое ворчание похоже на звуки, которые она издавала бы, если бы я был сзади. Я мог бы пристроиться к ней прямо сейчас, оттянуть трусики в сторону и погрузиться глубоко. Уверен, она очень тугая. И когда я кончу, она будет умолять меня о следующем разе.

— Одна из моих туфель заскользила под кровать, и я не могу ее достать. Руки короткие. Можешь помочь?

— Отойди и я попробую.

Я не хочу, чтобы она это делала. Она может стоять так весь день, а я буду смотреть, поглаживая член, пока ее задница раскачивается из стороны в сторону.

Она подается назад, выгибаясь еще сильнее, а держусь изо всех сил, чтобы не протянуть руку и не схватиться за сочную задницу.

— Я случайно пнула его туда, когда проходила мимо, — она улыбается, поправляя майку. — Если бы здесь был веник, я бы могла им воспользоваться, но у нас его нет.

— Наверное, твой отец решил, что нам не понадобится, раз домработницы приходят, — Черт, я не могу оторвать глаз от ее сисек в этой футболке. — Ты в этом пойдешь сегодня?

— Да, мне идет, — она отступает назад, качая головой. — Достань туфлю.

Неужели я должен позволить ей выйти из дома в таком виде? На улице еще тепло, на дворе сентябрь, но нужно что-то придумать.

— Тебе стоит немного прикрыться. Может, надеть свитер.

— Серьезно? — она смотрит на себя сверху вниз, хмурится. — Разве это не подходит?

Еще как подходит, особенно если она хочет, чтобы на нее пускали слюни.

— Ты знаешь, что не выглядишь плохо. В том-то и дело. О чем мы говорили пару ночей назад?

— Я помню, — она складывает руки под грудью, маленькая дразнилка, приподнимает ее, будто предлагает мне. Сколько я еще смогу выдержать? — Но, мы не говорили, что я буду плотно одета с головы до ног.

— Трудно будет уберечь тебя от неприятностей, если ты ходишь в таком виде.

— О каких неприятностях ты все время говоришь? — она хлопает ресницами, притворяясь шокированной. — Боже мой, на меня посмотрит парень, значит жди неприятностей?

— Прекрати, — предупреждаю я.

— Нет, это ты прекрати, — она опускает руки, что, наверное, хорошо, хотя я разочарован. — Ты можешь говорить мне, куда я могу ходить, с кем я могу тусоваться, но ты не будешь указывать, что носить. Это мое тело, и я одеваюсь так, как хочу. Я ничего не обнажаю, все закрыто.

Она опускает руки на бедра и медленно поворачивается. Она аппетитная, сверху донизу.

Я опускаюсь на колени рядом с кроватью, прежде чем она успевает заметить мое выражение лица, которое кричит о том, как сильно я хочу ее. Здесь и сейчас.

— Хорошо. Но не приходи ко мне плакаться, когда какой-нибудь придурок решит, что может тебя облапать потому что ты ходишь в таком виде.

— Сейчас все так ходят, я ношу ту же одежду, что и другие девушки и при этом никто их не лапает.

Чувствую сейчас не лучшее время, чтобы поведать ей о статистике сексуальных нападений. Достав ее обувь я толкаю ее по полу к ее ногам.

— Спасибо.

Я смотрю, как она обувается. Даже это у нее получается сексуально.

Все это продолжается с вечера пятницы. В субботу утром она вошла на кухню в одной лишь ночной рубашке, хотя раньше не позволяла себе этого. Днем сидела на диване в ней же, а я делал все возможное, чтобы не пялиться на ее ноги.

Вчера утром она убедила пойти по магазинам. Это было ужасно скучно, и, конечно, она заставила меня носить за ней вещи, но хуже всего было, придя домой знать, что она примеряет новую одежду с приоткрытой дверью. Я проходил мимо и увидел, что она снимает рубашку, когда на ней не было лифчика. Я мельком взглянул на грудь с боку и заставил себя уйти, пока она не увидела меня.