– Сама катись! Проваливай! И постарайся, дорогуша, больше не встречаться мне. Ни здесь, ни в Иальсе, – он стиснул рукоять меча и содрогнулся, словно мышцы вспомнили пронзивший разряд молнии.

– Боги! Да ты гусь напыщенный – назад оглянись! Отойди скорее! – Астра сплела пальцы рук, чувствуя бьющий иглами жар. Мертвяк был рядом с рейнджером, приближаясь беззвучным волочащимся шагом. В глазницах его проснулся красноватый отблеск взгляда той самой обезглавленной твари. Лишь теперь Брис услышал шорох гранитной крошки позади. Повернулся и едва устоял на ногах.

– Дерьмо ходячее! – он отскочил к ступеням.

– О-о-о! Плохой человек… топтался по моему праху… Ты наступил мне на горло! Еще и на руку! Плохой, плохой человек! – мертвец двинулся неожиданно быстро. Огненный шар, пущенный мэги, угодил в самшит – куст вспыхнул, шипя, корчась в пламени. Голаф едва успел увернуться от взметнувшихся к нему рук, ужасных, с кусками гниющей плоти. Замахнулся и ударил, целясь в голову. Череп треснул, прыснул черными каплями мозга. Это не остановило покойника – он рванулся навстречу, будто в его жалкие останки, прикрытые клочьями савана, поместилась вся чудовищная сила трупника. Вцепился в потерявшего равновесие рейнджера и отшвырнул его к надгробию.

Брис упал на острый выступ спиной. Звезды сверху метнулись навстречу, словно жала стрел. Он сцепил зубы, еще крепче взялся рукоять меча, пытаясь встать, оторвать от камня отвердевшее болью тело. Мертвяк шел на него.

– Авро-канья-фая-спелл! – слова заклятия, как лопнувшая жила спустили яркий, огромный сгусток огня. Астра выгнулась, ускоряя его полет, и выдохнула со вскриком. Пламя взорвалось, ослепительными языками охватывая фигуру в саване.

– О, Рена Милостивая! – прошептала мэги. Это был самый эффектный фаерболл. Пожалуй, таких не делала сама Изольда. Существо металось, объятое гудящим пламенем, вопило проклятья. Брис был уже на ногах. Она видела, как рейнджер бросился на тварь, атакуя широкими взмахами клинка, видела, как снес останки черепа, хотела помочь ему хотя бы легким шариком спрея, но уже не осталось сил.

Астра опустилась на край гробницы, трогая смятую траву, прижимая ладони к земле. Жар и тяжкое напряжение стекали вниз, в незримую пропасть, потоками астральной лавы, голова кружилась, и в глазах плясали багровые пятна, будто кровавые призраки. Мэги дышала глубоко, все замедляя дикий поначалу ритм, как учила Изольда, как было написано в мудрых книгах с позолотой на гладкой коже. Она вся потянулась мыслями к земле, растворилась в ее рыхлой, влажной плоти – словно умерла, и тут же ощутила себя крошечным проросшим зернышком, вспомнила о возрождении – силы жизни прохладными блаженными струями потекли по рукам.

Пламя еще догорало на разрубленных останках у тропы. Брис стоял рядом, похожий отчего-то на мальчишку битого в жестокой драке, но победившего. Одежда его была разодрана, по щеке текла кровь.

– Вот теперь он мертв, – Астра спустилась с холма и подошла к обуглившимся костям. Она прислушалась к течению токов эфира, витавших вокруг, и подтвердила: – Совсем мертв. Дух его отлетел в мрачный Некрон. Хотя канал открыт, и мне нечем его запечатать.

– Послушай, девочка… Дух трупника вселился в этого мертвяка? Такого не бывает, – Голаф ковырнул останки кончиком меча и хрипло вздохнул. – Я не представляю, почему встало существо из гроба, но уж с трупниками имел дело не раз. Я-то знаю, что ему достаточно отрубить голову.

– Славный мастер меча, если ты не веришь очевидному, то процитирую самого Нумбуса, – Астра прикрыла глаза, вспоминая строки книги древнего либийца, – «…Эта тварь – одна из многих других, нашедших двери в наш мир из смрадных лабиринтов Некрона. Убить ее железом, огнем или всяким магическим способом не столь сложно. Но следует помнить, что вы убиваете лишь ее тело, часто выпуская ненасытный дух, готовый вселиться в другое тело – мертвое, и даже в живое, подчиняя его своим жутким помыслам». Так-то, Голаф, дух этого чудовища вполне мог войти в тебя. Я даже не уверена, что это не так.