14. 13

Софи.

Трусь щекой о его ладонь, словно кошка, скучающая по хозяину. Его пальцы пахнут сигаретами. Никогда табачный запах еще не вызывал у меня столько приятных ассоциаций.

– Ты пьяная, – говорит сладко. По-доброму.

И я киваю, а сама думаю, что сейчас мне наплевать. Пусть хоть последней алкоголичкой считает, главное, чтобы руку не убирал.

Но он убрал.

А мне пришлось открыть глаза, чтобы снова очутиться в реальности, и понять - я и Данис Асадов никогда не пресечемся.

Такие, как он, просто не созданы для таких, как я.

Таким как он интересны, наверное, взрослые успешные женщины. Они способны будут его зацепить.

А я маленькая и глупая. До сих пор готовая верить в любовь. Даже после того, как он поступил.

Ведь на таких «не клюют». Такие мужчин не цепляют. Таких трахают, а потом молча выходят из номера, унося с собой разбитое сердце и осколки души.

– Софи, поедем, – он кивает в сторону автомобиля, убирая руки в карман. – Отвезу тебя домой.

Я с грустью смотрю на дверь клуба.

А потом вновь на него.

Да. Я хочу. Поехать с ним. А потом попросить проводить до квартиры.

Но оба мы знаем, что поездка закончится просто поездкой. И ничего между нами не будет. Ни я не позволю. Ни он.

И в каком бы тумане не блуждал сейчас мозг, я все еще здраво осознаю – у меня есть мой Янош. Я ни за что его не предам. Ни за что не смогу так поступить.

– Соня?! – раздается возмущенный голос жениха у меня за спиной. И в первое мгновение мне кажется, что начались слуховые галлюцинации. Ну откуда Янош должен здесь взяться?

Однако, и Асадов внимательно смотрит мне за плечо. Только тогда понимаю, что не послышалось.

Подбираюсь в момент. Выпрямляю спину, но растерянное выражение на лице скрыть все же, не удается.

Я медленно поворачиваюсь. Смотрю, как Янош покидает такси, но водителя не отпускает. Подходит к нам ближе.

– Соня, что здесь происходит? – смотрит на меня строго, как отец иногда - когда я шкодила мелкая.

Прочищаю горло покашливанием.

– Ян, это… Данис, помнишь? Я…

– Я помню, – обрывает жених. Голос простуженный, сиплый. – Почему мне звонила Ингрид и сказала, что ты на ногах не стоишь? Это правда? Что ты вообще делаешь в клубе?

Я робею от его натиска. И мне безумно неприятно, что все это происходит при Данисе. Оборачиваюсь к Асадову. Он смотрит на меня безучастно. Не собирается вмешиваться, и сказать, например, что со мной все хорошо, и я не такая пьяная, как подумал жених.

– Данис, – нервно ему улыбаюсь, – ты прости.

Он кивает, понимая без слов.

– Мне пора, – сухо кидает. И, скользнув каким-то необыкновенно грустным взглядом по мне, идет прочь.

– Сонь, я не понимаю, что происходит, – требует объяснений жених.

Ежусь, виновато смотря на него. Пожимаю плечами.

– У меня девичник.

– А почему ты мне не сказала? Это что, какой-то глобальный секрет?

– Я же не знала, – смеюсь я неловко, – когда меня похищали, не дали позвонить.

– Похищали?! – шокировано требует разъяснений.

Я машу рукой, мол «пустяки», силясь хоть как-то его успокоить.

– Дан, это шутка была, – смеюсь я нелепо.

А потом замолкаю.

Внутри все звенит.

Я смотрю в глаза жениху, медленно, очень медленно осознавая, что назвала его другим именем. Именем, которое беспрерывно крутится у меня в голове.

Янош молчит. На миг в его взгляде вспыхивает агрессия, но он с ней справляется. Берет себя в руки.

– Едем домой, ты сегодня перебрала, – глухо цедит, хватая меня под локоть.

– Там сумочка, – пищу, но каблуки уже стучат по асфальту.

– Ингрид завтра завезет.

Я хлопаю себя по карманам, убеждаюсь, что телефон на месте, а ключи в сумке.