– Я была немного занята, – усмехается Марта, но в этой усмешке столько печали… – Маму хоронила.

Внутри меня все переворачивается от этих слов. Чувствую, как лицо кривится спазмами. Зажмуриваюсь, выдавливая влагу, которая делает картинку мира размытой.

– Марта… – шепчу.

– Да ладно, – отмахивается она, – Кто старое помянет. Правда же? Я ведь тебе тоже даже не позвонила, когда твоя мама… – Мы обе даже дышать перестали, глядя друг другу в глаза. – Но мне… – она разочарованно покачала головой. – Мне просто не до этого было. Ты уж прости. Без Нины вон вообще не знаю, как бы все это пережила.

Я впитываю каждое ее слово, часто кивая.

– Вы сдружились, да?

– Мхм, – подтверждает.

Я пыталась ей дозвониться тогда. После той ночи. И даже домой приезжала, но никто не открыл. Да и какая бы из меня была моральная помощь, когда я сама после ночи в гостинице себя по кускам собирала. А потом все так закрутилось… Болезнь мамы. Ингрид и выставки.

Нина тоже перестала звонить.

А у меня… То ли времени не хватало набрать ее номер. То ли совести.

Улыбаюсь Марте, утирая мокрые щеки.

– Я так рада, что у тебя все в порядке сейчас.

На эмоциях обнимаю ее. Так мы сидим, пока не возвращается Нина.

– О, мир налажен? Можно снимать каску? – шутит она. Мы все немного неловко смеемся, а потом я, подхватив Баниса, перемещаюсь за соседний столик.

– Девочки, – свожу брови на переносице и только сейчас понимаю, как же мне их не хватало. – Мне столько вам нужно всего рассказать…

11. 10

Софи.

– Помогите! Спасите! Что же выделаете?! Ироды! – истошно воплю, истерично брыкаясь.

Но мое тело плотно прижато двумя широкими мужскими плечами, а на голове какой-то мешок!

А еще мы едем куда-то!

Нет, нет. Я не попала в другую реальность. Просто все в моей жизни складывалось слишком уж хорошо! А я не ценила! Вот боженька и послал мне кару небесную!

– Клянусь, клянусь, – шепчу лихорадочно, даже не понимая, что говорю это вслух. – Я буду любить своего жениха, и больше никогда не посмотрю на другого. И работу свою я обожаю. Ну ты же знаешь. Пусть меня отпустят. Пусть только отпустят. Клянусь всем, чем хочешь… Хочешь, я буду в церковь теперь каждую неделю ходить? А на благотворительность я и так много даю. Ты хочешь больше? – пытаюсь торговаться с невидимым собеседником.

Слышу, как музыка в машине в это время стихает. А с обеих сторон от меня раздаются еле сдерживаемые смешки.

– Да как вы смеете потешаться?! – воплю возмущенно.

– Коль, может, скажем? У девчонки щас будет инфаркт. Нам такие спецэффекты вроде бы не заказывали, – произносит низкий мужской баритон, обладатель которого находится справа.

– Ну блин. Тогда и сюрприза не будет. А это обязательное условие, – раздумывает вслух «левый».

– Сюрприза?! Какого, к чертям собачим, сюрприза?! Вы похитили меня средь бела дня! Да я…! Да вы…! – от возмущения я почти задыхаюсь. Ну кто так делает, вообще? Какие-то похитители у меня несуразные. Нет бы, подкараулить, пока я Банисом ночью гуляю, к примеру. Но воровать человека по пути в магазин за молоком - это уже перебор!

– Ладно, – картинно вздыхает баритон, – не волнуйтесь вы так. Нам вас заказали.

Я громко истерично стону.

– Нет, нет, нет. У меня есть деньги! Сколько они вам заплатили?! Я дам больше, только отпустите!

Старательно верчу головой, пытаясь сквозь мешковину увидеть хоть что-то.

– Да не в том смысле заказали, – гогочет мужчина в ответ. Аккуратно приподнимает мешок, а я пугливо оглядываюсь, сдувая с лица прилипшие пряди волос.

Мужчина тянется в нагрудный карман пиджака, а у меня от ужаса глаза выходят за пределы орбит. Он сейчас пушку достанет и прикончит меня прямо тут?