– А военачальник, ваше величество?

Мы с Александром во все глаза смотрели на маму. Позовет ли она отца? Может, они вместе дадут отпор войскам Октавиана?

Ее нижняя губа дрогнула.

– Передайте Антонию, что нас уже нет в живых.

Я ахнула.

– Мама, нет! – в отчаянии вскричал Александр. – Что подумает отец?

Она обожгла его взглядом.

– Подумает, что ему незачем возвращаться. – В ее голосе зазвучали стальные нотки. – Тогда он покинет Египет и спасется.

Солдат помедлил.

– А ваше величество? Что вы станете делать?

Слезы обжигали мне глаза, но я сдержалась. Плачут только дети, а мне уже десять лет.

– Мы отправимся в мавзолей. Октавиан возомнил, будто может явиться в Египет и взять сокровища Птолемеев из моего дворца, словно гроздь с виноградной лозы. Но я скорее спалю все дотла! Готовьте две колесницы!

Воин помчался исполнять приказание. Между тем наши слуги уже начинали разбегаться.

– Трусы! Трусы! – кричал им вслед Александр через открытую дверь.

Его не слушали. Женщины покидали дворец в чем были, зная, что армия Октавиана не ведает снисхождения. Из комнат выбегали солдаты с ценными вещами в руках, однако трудно было судить, сколько из этих предметов действительно попадет в мавзолей.

Мать повернулась к Хармион.

– Ты не обязана оставаться. Никто не знает, чем кончится этот вечер.

Служанка мужественно покачала головой.

– Значит, мы встретим неизвестное вместе.

Ираде едва исполнилось тринадцать, но и она твердо выдержала взгляд моей матери.

– Я тоже останусь, – прошептала девушка.

– Тогда идем собирать вещи. Александр, Селена, на каждого – не больше одной дорожной сумки.

Мы бросились прочь по коридорам. У самых дверей моей комнаты Александр внезапно остановился.

– Тебе страшно?

Я кивнула.

– А тебе?

– Вряд ли Октавиан хоть кого-нибудь пощадит. Мы противостояли ему целый год, а помнишь, как он обошелся с Метулом, столицей япидов?

– Его люди сожгли все, вплоть до пшеничных полей и скотины. Зато Сегестику огню не предали. Октавиан даже горожан оставил в живых.

– А правителей? – возразил мой брат. – Они все убиты.

– Не станут римские легионеры воевать с детьми. Зачем им это?

– Затем, что наш отец – Марк Антоний!

– Что тогда ждет Цезариона? – перепугалась я.

– Если кто и в опасности, так в первую очередь он, отпрыск Юлия Цезаря. Думаешь, почему мать его отослала?

Мне представился сводный брат на пути в далекую Индию. Суждено ли нам снова встретиться?

– А как же Антилл? – тихо спросила я.

Хотя у нашего отца были дети от первых четырех жен и, наверное, от целой дюжины любовниц, из сводных сестер и братьев мы хорошо знали только Антилла.

– Если наш враг и вправду настолько жесток, как все говорят, он постарается и его прикончить. Тебя, может быть, не тронут. Ты – девушка. К тому же такая умная. Когда Октавиан это поймет…

– Что толку быть умной, если он все равно сюда явится?

Слезы брызнули у меня из глаз. Взрослая или нет, я больше не хотела сдерживаться.

Александр молча обнял меня за плечи. Тут в коридор выскочила Ирада и закричала:

– Время выходит! Берите вещи!

В комнате я первым делом отыскала альбом с рисунками. Потом натолкала в сумку побольше чернильниц и чистых папирусов. Наконец подняв глаза, увидела у дверей Александра и маму, успевшую сменить греческий хитон на традиционное одеяние царицы Египта – прозрачное платье из голубого шелка, ниспадающее до самого пола. На шее сверкали нити морских жемчужин розового цвета, а на голове – золотая корона в виде грифа, знак Исиды. Передо мной словно возникло мерцающее видение в лазурных и золотых тонах. Мама еще продолжала держаться с царским достоинством, но я заметила, какие тревожные взгляды она бросает на разбегающихся слуг.