– Приятно встретить истинного ценителя! Прекрасная синьора знакома с египетской культурой?

– Более или менее, – коротко призналась девушка.

– О, тогда я расскажу! – радостно оживился хозяин, лицо его перекосилось, словно у одержимого бесами. – Великая праматерь земли Кеми – богиня Исида стала изначальным прообразом Богоматери христиан, а сын ее Гор, зачатый непорочно – один в один Спаситель наш Иисус Христос…

– И что? – грубо перебила его Андреа, содрогнувшись всем телом при упоминании имени Господа.

Но старик не заметил, или сделал вид, что не заметил произошедшего, и вдохновенно продолжил:

– Исида и ее единоутробная сестра Нефтида олицетворяли две противоположные половины всего сущего – Свет и Тьму. Влив свою кровь в разные части фиала, они увидели – что переборка внутри сосуда растворилась, а соки их жизней смешались воедино, образовав раствор, ожививший убитого Осириса и даровавший ему власть и посмертное существование…

Услышал заветное слово «кровь», стригойка напряглась, как охотник, почуявший дичь.

– Старик, твоя история напоминает детскую сказку!

Хозяин эпилептично затрясся и разгневанно сжал кулаки, усеянные пигментными пятнами.

– Каждая сказка содержит долю истины! А вам известно ли, что Иосиф Аримафейский – тот, кто собрал кровь, истекающую из ран Христа, висящего на кресте, дал женам-мироносицам странной формы сосуд с елеем, коим они помазали бездыханное тело Господа… – парадоксы, вылетающие из слюнявого рта, подвергали сомнению душевное здравие их автора.

– А после этого назаретянин воскрес и обрел невиданное доселе могущество… – шокировано протянула Андреа. Интуиция ей подсказывала, что старик искренне верит в каждое произнесенное им слово.

Рассказчик безмолвно кивнул, а потом снова торопливо затараторил, захлебываясь и глотая звуки:

– По легенде, именно этот сосуд помог царице Хатшепсут захватить власть, отстранить от престола молодого фараона Тутмоса и единолично править целые двадцать лет. А потом одна из прислужниц царицы выкрала фиал и передала его царю. Это стало концом Хатшепсут… Позднее фиал в форме анха унаследовал Эхнатон, фараон-отступник. Именно страх перед силой древнего раритета заставил его отвернуться от Исиды и Осириса и стать приверженцем бога солнечного света Атона. Но Исида отомстила. Колесничий Эйе обманно завладел фиалом, сверг династию, построившую новую столицу – Амарну, и вернул прежних богов. Говорят, фиал был тайно захоронен в могиле побочного сына Эхнатона – царевича Сменхкарры. А много лет спустя этот же сосуд нашел потрясатель вселенной Александр из рода македонских царей…

Но Андреа уже давно не слушала старика, будучи не в силах справиться с водоворотом собственных мыслей. Она осознала, какую огромную ценность имеет этот легендарный хрустальный фиал.

– Кто же создал столь поразительную вещь?

Старик склонил голову на плечо, улыбаясь таинственной и снисходительной улыбкой безумца.

– У Бога множество имен, но это не меняет его сущности. Дьявола тоже называют разными именами. А ведь когда-то давно Добро и Зло были братьями и творили мир вместе. Творили не только мир…

– Сколько? – хрипло выдохнула стригойка, понимая, что ни одна сила на свете уже не способна вырвать египетский анх из ее цепких рук.

Старик что-то черкнул на бумажке и с поклоном вручил записку Андреа. Девушка чуть не задохнулась от чудовищной цифры, но даже не осмелилась торговаться и послушно выписала чек на требуемую сумму.

Старик пристально смотрел вслед ушедшим покупателям. На его лице четко проступила печать жгучей неприязни, скрывающей еще более острое отвращение. Казалось, он на короткое время вдруг выплыл из неотвратимо засасывающего его омута сумасшествия. Он провел рукой по лицу, легко устраняя тонкую силиконовую пленку, а вместе с ней и свои фальшивые морщины. Вытряхнул из-под сюртука накладной горб, выпрямил сухощавый, жилистый стан, стер с запястий разводы тонального крема, удачно имитирующие старческие пятна, собрал в пучок седые волосы и превратился в человека средних лет, еще чрезвычайно подвижного, гибкого как змея и полного скрытого огня. Он снял трубку телефона, искусно стилизованного под девятнадцатый век, и набрал длинный номер, мало кому известный, кроме него. Ему долго не отвечали, но мнимый старик, так виртуозно принявший облик настоящего хозяина лавки, сейчас крепко спящего в задней комнате под воздействием ударной дозы снотворного, оказался на редкость терпелив. Наконец протяжные гудки ожидания сменились гулкой тишиной.