Только не надо снова про «возьму» и прочее! Она пять минут назад немного успокоилась!

Григорий сделал шаг назад, столь необходимую ей свободу.

– Да, Даша, тебе лучше сейчас уйти.

Даша уже хотела сорваться, но вспомнила о немаловажном и пальчиком указала на плечо мужчины.

Хозяин дома нахмурился.

– Не понимаю, о чем ты.

Тогда Даша, чувствуя себя невероятно смелой, при этом не замечая, как слабеют ноги, как учащается дыхание, словно она собирается совершить самое настоящее преступление, взялась за ткань футболки и немного потянула её на себя.

Несмотря на то, что Григорий немного отошёл, они продолжали стоять достаточно близко. Даша не могла не заметить, как он напрягся. Она – следом. Злить незнакомого мужчину, от которого сейчас полностью зависишь, не лучшая позиция.

Поэтому Даша ничего лучше не смогла придумать, как сбежать.

Зараза!

Мелкая и ретивая!

Какого черта…

Григорий прошёл в спальню, распахнул бельевой шкаф, обвел взглядом содержимое.

Ни хрена ей ничего не даст! Будет голой ходить.

Зачем только носки отдал? Босой бы ходила, сверкала голыми пятками, а он кайфовал бы от её пальчиков.

Точно зараза!

Гриша не помнил, когда последний раз так ярился на девочку. Бывало, специально его провоцировали, чтобы он накосячил, потом извинялся, одаривая подарками или выдавая кредитки. Это он понимал и принимал. Такие правила игры между взрослым мужчиной и красивой женщиной.

Но эта…

Прибить хотелось.

Вот честно.

Прибить, оживить, зацеловать и… ещё что-нибудь под конец с ней сделать. Пока не решил, что именно.

Неожиданно Зимин поймал себя на том, что улыбается. Во все тридцать два. Грудь переполняли совершенно новые эмоции.

Он протянул руку и достал несколько новых рубашек с короткими рукавами, а так же пресловутые футболки. Была мысль пошутить и достать запакованные плавки, потом передумал. Снегурка швырнет их в него.

Воображение заработало на полную мощь, и Гриша, как наяву увидел Дашеньку в его труселях. Веселье заклокотало в груди, и он рассмеялся, не в силах удержаться. Забавное было бы зрелище. Конечно, перебор, и всё же.

А ещё, просмеявшись, он поймал себя на мысли, что ему понравилось называть её Дашенькой. Ей подходило.

Он сожалел, что нет возможности узнать про неё больше. С другой стороны, даже интересно. Гриша привык проверять каждую, кого собрался поиметь. Если же подпускал девушку чуть ближе, копали ещё тщательнее. Подставы имели место быть. Научен, проходил. На что девочки рассчитывали, непонятно. Куда смотрели те, кто пытался его «приручить» – тем более. С ними разговор был жестче.

Мало того, что про Дашу не было никакой информации, кроме возраста, фамилии и прописки, так она и на его вопросы ответить полностью не могла. При диалоге человека многое может выдать. Общаясь на высшем уровне, среди тех, кто улыбался в лицо, а за спиной строил многоходовки, рано учишься распознавать ложь. Жесты, мимика, тон.

За Дашей он пока ничего не замечал.

Испуг, настороженность. Легкую заинтересованность. Но не как к мужчине, скорее, как к хозяину дома. Она тоже аккуратно прощупывала ситуацию.

Зимин собрал вещи и вышел из комнаты.

На этот раз стучать он не стал.

Принципиально. Пусть Снегурка привыкает к его присутствию. К тому, что он будет рядом.

Даша запустила стирку. С сушилкой она ни разу дел не имела, ничего, разберется. Всё по одному принципу.

Она с удовольствием осталась бы в прачечной. Посидела бы тут, поскучала. Подумала бы о ни о чем. Но сидеть тут сорок минут и ждать, когда завершится «быстрая» стирка – глупо.

Глупой Даша и без сидения в прачечной, наверное, выглядела. Чего стояли её постоянные побеги от Григория!