– Мистер Тодд, вам нужно уехать, вы здесь сходите с ума, – отважился посоветовать Хоакин Андьета, уводя его с площади, где англичанина чуть было не задержала полиция.

Тодд стал похож на уличного сумасшедшего – именно в таком виде его и встретил капитан Джон Соммерс через несколько недель после прибытия его шхуны в Вальпараисо. Их так сильно потрепало у мыса Горн, что потребовался долгий ремонт. Джон Соммерс провел целый месяц в доме у брата с сестрой. Это подтолкнуло его к решению: снова оказавшись в Англии, он будет искать работу на современном паровом судне, чтобы никогда больше не подвергать себя заключению в этой семейной тюремной клетке. Джон любил и сестру, и брата, но предпочитал испытывать это чувство на расстоянии. До этого месяца Соммерс и думать не хотел о пароходах, потому что не представлял себе морские приключения без борьбы парусов и шторма – ведь именно так проверяется капитанская закалка, – однако в конце концов Джон Соммерс был вынужден признать, что будущее за новыми кораблями, большими, стремительными и безопасными. Когда Джон обнаружил у себя первые признаки облысения, он, естественно, обвинил в этом оседлую жизнь. Вскоре безделье уже тяготило его, как тяжелый доспех, и Джон убегал из дому: ему, как пойманному зверю, не терпелось хотя бы пройтись по порту. Узнав капитана, Джейкоб Тодд пониже натянул шляпу и притворился, что не замечает старого приятеля, чтобы избежать очередного унизительного выговора, но моряк перегородил ему дорогу и приветствовал радушными хлопками по плечам:

– Друг мой, пошли опрокинем по стаканчику! – И Джон потащил знакомца в ближайшую таверну.

Это место славилось среди завсегдатаев отменной выпивкой и единственным, но заслуженно знаменитым блюдом в меню: жареным морским угрем с картошкой и луковым салатом. Тодд, частенько забывавший о еде и вечно ходивший с пустым кошельком, почувствовал манящий аромат и едва не грохнулся в обморок. К глазам подступила волна благодарности и радости. Джон из вежливости отводил взгляд, пока его сотрапезник подбирал с блюда последние кусочки.

– Эта идея с миссионерством среди индейцев никогда мне не нравилась, – высказался Соммерс как раз в тот момент, когда Тодд начал задумываться, слышал ли капитан про скандал с деньгами. – Эти бедолаги не заслуживают такого несчастья, как обращение в христианство. Что вы теперь намерены делать?

– Я вернул все, что лежало на счете, но я до сих пор должен приличную сумму.

– А расплатиться нечем, верно?

– Прямо сейчас нечем, но я…

– Ну так и хватит. Вы дали этим славным христианам повод почувствовать себя добродетельными, а потом подкинули им пищу для хорошего скандала. Развлечение обошлось им дешево. Когда я спросил, что вы намерены делать, я имел в виду ваше будущее, а не ваши долги.

– У меня нет планов.

– Ну так возвращайтесь со мной в Англию. Здесь для вас места нет. Сколько иностранцев живет в этом городе? Полдюжины проходимцев, и все друг с другом знакомы. Верьте моему слову, они вас в покое не оставят. А в Англии, наоборот, вы сумеете затеряться в толпе.

Джейкоб Тодд рассматривал дно своего стакана с таким безнадежным выражением, что капитан не удержался от хохота.

– Только не говорите, что остаетесь здесь из-за моей сестры!

Но это была правда. Тодду было бы легче переносить всеобщее презрение, если бы мисс Роза выказала хоть каплю сочувствия или понимания, но Роза отказала ему от дома, а письма, в которых Тодд пытался очистить свое имя, вернулись к нему нераспечатанными. Джейкоб Тодд так и не узнал, что его послания даже не попали в руки адресата: Джереми Соммерс, в нарушение договора о взаимном уважении между братом и сестрой, решил защитить Розу от порывов ее нежного сердца и не позволить ей совершить новую непоправимую глупость. Капитан тоже этого не знал, но догадывался о предусмотрительности своего брата и даже подумал, что на месте Джереми и сам поступил бы точно так же. Мысль о пылком продавце библий в роли претендента на руку Розы казалась ему чудовищной: впервые в жизни Джон был полностью согласен с Джереми.