Понимаю, что она сюда не просто рассказать это все пришла, а с какой-то целью, но мне это не то чтобы неинтересно, мне это не нужно. Вне зависимости от того, что она скажет.

Катя уходить не спешит, даже когда я сам направляюсь к двери.

— Кирилл, подождите!

Она, видимо, спешит за мной, потому что неожиданно я слышу звук падения чего-то тяжелого, видимо, рюкзака, а затем и крепкий мат, из уст Катеньки звучащий, как хеви-метал на церемонии крещения.

— Я это… за помощью к вам. Мне просто… обратиться не к кому больше! Выслушайте, пожалуйста.

Она чуть не плачет и тянет рюкзак с пола на плечи.

— Оставь, — забираю у нее непосильную ношу, кидаю его на кушетку и туда же киваю Кате, чтобы села.

Сам приземляюсь на стул, прислонившись к спинке, и блаженно закрываю глаза. Сейчас бы лечь и уснуть, а не сидеть с незнакомкой.

— Давай, Катя, в двух словах суть просьбы. Я пиздецки устал и хочу домой.

— Я… В общем, я сюда на стажировку приехала, но я уже говорила. С подружкой договорилась, чтобы пожить у нее. Мы с ней в школе вместе учились, а потом она поступила сюда, нашла парня и живет с ним в квартире. Трехкомнатной.

— В двух словах, Катя.

Она тяжело вздыхает, крепче руки на коленях сжимает, словно решается.

— Можно я у тут поживу? Мне… пойти больше некуда.

— Тут?

— В больнице. Вы оформите меня на койку и будете отпускать днем типа домой. Можно же так?

Смотрит с такой надеждой, которую неожиданно неприятно разбивать.

— Нет, Катя, так тут нельзя. Это частная клиника, тут сутки пребывания две тысячи.

— Ох… — изумленно на меня смотрит. — А осмотр тоже… платный? Ну, в смысле, я тут с вами…

— Тоже.

— А у меня денег нет, Лиса забрала то, что было, сказала, компенсация за моральный ущерб.

— Лиса?

— Ну, подруга моя, Алиса ее зовут. А у вас, Кирилл? Может, я у вас поживу? На три недельки всего. Я тихая.

2. Глава 2

— Я знаю, что это странно звучит, учитывая, что я тут… устроила, но мне правда больше некуда… Подруга меня… выставила. Ее парень ко мне приставал, а я… я ему отказала, и ей не сказала, а он, представляете, соврал ей, что это я к нему, ну и… она меня выставила. Я просто… не знаю, куда больше, а деньги со стажировки дадут не сразу, по окончании, и там нельзя жить.

Катя продолжает тараторить, но я слушаю уже вполуха. Меня после операции нельзя так грузить, я мало что понимаю, поэтому торможу ее дальнейшую слезовыжималку.

— Номер папы есть, Катя? Он в курсе, где ты и что тебя выставили?

— Папа… — она делает рваный глубокий вдох и сорвавшимся голосом сообщает: — Убили папу. Год назад еще на задании. Я… с бабушкой теперь. У нее пенсия маленькая, мы и так на билет едва нашли, мне даже подруги собрать помогали. На билет и пару тысяч так… на первое время.

— Так, ладно, — поднимаюсь со стула, беру ее тяжеленный рюкзак. — Пошли.

— С вами, да? Вы поможете?

Будто у меня выбор есть. Я перед Яновым в долгу, обещал ему, что, вдруг что — всегда помогу, а тут вот дочка его на улице в столице.

Из кабинета мы сразу идем на кассу.

— Дин, оформи как осмотр, а? Ничего у девочки нет, госпитализация не нужна.

— А анализы? Там кровь брали. Они, кстати, пришли уже.

— Ну и анализы посчитай.

Жду, постукивая пальцами по стойке. Катя стоит рядом, заинтересованно осматриваясь по сторонам.

— Тысячу восемьсот. Картой или наличкой? — смотрит на Катю, которая от шока едва не роняет челюсть на пол.

— Картой, Дин, — встреваю, доставая из кармана телефон и проводя оплату.

Дина никак мои действия не комментирует, поэтому я решаю объясниться сразу, чтобы завтра пол-отделения не обсуждало мою личную жизнь или еще чего похуже.