— Фу, Зевс! Сидеть!

Кирилл обнимает меня за спину, разворачивает к двери и толкает в квартиру, куда я вхожу в полнейшем шоке.

— Катенька, ты как?.. — Светлана Никитична встречает меня виноватым выражением лица. — Я совсем забыла, что он там… отправила, чтобы познакомиться вначале. Сильно испугалась?

Собак я боюсь априори. Всегда. В любой ситуации. Больших и маленьких, злых и добрых, безобидных и агрессивных. У меня, можно сказать, травма детства. На моих глазах соседская собака отгрызла однокласснику палец. Кажется, вот очень похожей породы. Я поворачиваюсь к двери балкона. Смотрю на недовольную рычащую рожу. Она не черная, скорее темно-коричневая и агрессивная.

— Зевс добрый, вы подружитесь, — убеждает добродушно хозяйка.

— Ни за что! Нет! Он же может там остаться? — спрашиваю с надеждой.

— Где? На балконе?

— Ну да.

— Нет. Он тебя пока не знает, Катенька, ему нужно время, чтобы привыкнуть.

Я смотрю на Кирилла. Строю миленькое личико, улыбаюсь. Взглядом воспроизвожу вселенскую мольбу. Вдруг и во второй раз сработает, и он меня пожалеет? Я не могу тут оставаться! У меня при виде таких вот собак — паническая атака. Больших, сильных, злых. Мы не подружимся. Скорее я буду ночевать на улице.

— Катя…

Кирилл мотает головой.

Не возьмет, значит. Что ж, ладно!

Хотя ничего не ладно! Я минуту назад радовалась, что меня не выгнали со стажировки, а сейчас даже пожалеть успеваю. Не смогу я с собакой. С такой — точно нет.

— Это у вас там… кто?

— Доберман. Он добрый, Катюш… просто с непривычки. Он подумал, ты чужая, но он тебя не знает. Я вас подружу. Выпущу его сейчас.

— Нет! — ору практически истерически. — Дайте мне время. Пять минут, десять, а лучше полчаса. Потом будем знакомиться.

Светлана Никитична поджимает губы, гордо задирает голову и идет на кухню. Обиделась или нет — непонятно. Но если да, значит, выставит меня за дверь.

— С чего такая реакция?

— Какая?

— Истеричная… Плохие воспоминания?

— Очень.

Мы стоим слишком близко. После случившегося я интуитивно придвигаюсь к Кириллу поближе, хотя места в комнате много. Улавливаю запах его духов, плечом чувствую исходящее от тела тепло. Делаю шаг в сторону, поймав себя на неприличных мыслях.

— Почему я не могу жить у вас? — спрашиваю, набравшись смелости и, наверное, наглости. — Вам не понравилось, как я готовлю? Или что разбудила? Я больше не буду, правда. Вы мне все расскажете, и я буду тихой, но тут, с этим… зверем…

Понимая, что перехожу на мольбу, смешанную с манипуляциями, замолкаю. Тушуюсь под внимательным взглядом Кирилла и рассыпаюсь на тысячи осколков, когда он говорит:

— Я редко бываю дома, Катя, но когда бываю, хочу, чтобы там была тишина. Абсолютная. Я не привык с кем-то жить, поэтому… Воспринимай Никитичну как мою помощь. Если не подходит — можешь отказаться, но к себе я тебя не возьму.

Четко и определенно.

И еще немного обидно.

Я же ничего такого не сделала. Ну разбудила его, это да. Ну протащила по истерике, но это из-за эмоций. Меня когда Лиса перед ним унизила, сдержаться я уже не могла.

И я правда не истеричная, из себя выхожу редко, но… метко. В школе на выпускном избила одноклассницу, которая унизила меня перед парнем.

В университете на первом курсе меня чуть не отчислили тоже — потеряла контроль и врезала пощечину преподавателю.

Но в итоге виноватым оказался он. Он меня домогался.

Как потом выяснилось — и других девочек тоже, так что по итогу уволили его.

Я была права.

И тут с Лисой тоже… права. По крайней мере, никакой вины я не чувствую перед ней. Перед Кириллом разве что — за то, что ему пришлось мою истерику увидеть и успокаивать.