– Дань, паспорт я нашла, а вот планшет. Ты не видел?

Эва зовет меня на помощь, и я двигаюсь на звук ее голоса, как Тесей следовал за нитью Ариадны. Нахожу свою несносную женщину в зале, прислоняюсь грудью к ее спине, ладони трамбую в столешницу, у которой она стоит.

Воронова вздрагивает. Судорожно выдыхает, когда мои губы касаются ее шеи, и с силой вцепляется в мои запястья.

– Даня, не надо…

Сипит она без особой уверенности и замолкает, стоит мне отвоевать еще сантиметр у ничтожного расстояния, разделяющего нас. Я же отрицательно качаю головой. Считываю реакции ее тела – она хочет этой близости не меньше, чем я.

– Только не ври, Эва. Ты тоже скучала.

Через пять ударов сердца ее пиджак падает на пол. Еще через два туда же летят ее шорты. Через три – сверху приземляется моя футболка и ее нижнее белье.

Чистейшее сумасшествие растекается по венам и туманит разум.

– Дань, у тебя есть презерватив?

– Нет. Зачем?

– Ну как же…

– Я чист. Ни с кем не был с развода. Я не изменял.

– Я тоже, но…

– Тшш.

Я закрываю манящий рот поцелуем, прерывая возможные споры, и больше не существую в этой реальности. Мы с Эвой – в параллельной. Плавимся, горим сами и поджигаем все вокруг.

Позже, когда голоса сорваны, губы искусаны, дыхание сбито и Воронова лежит расслабленная подо мной, я предпринимаю попытку воскресить феникса из пепла. Целую Эвины ключицы и заглядываю в ее бездонные глаза.

– Я не буду кривить душой, малыш. Я до сих пор испытываю к тебе сильные чувства. Не уходи. Давай попробуем сохранить семью. Ведь тебе хорошо.

– Сейчас было хорошо. Завтра будет хорошо. А через неделю все вернется на круги своя. Мы будем скандалить до крови, орать и трепать друг другу нервы. Отпусти меня Багров. Пожалуйста.

Во всем, что говорит Воронова, есть львиная доля правды, поэтому я не переубеждаю ее. Достаю лежащий в нижнем ящике стола планшет, застегиваю верхнюю пуговицу Эвиного пиджака и оставляю последний поцелуй на ее губах.

Вот так заканчивается эта глава нашей истории.

Данил

Картинки из прошлого не хотят истаивать и прочно застревают в мозгу, как будто киномеханик зациклил пленку на повтор. От осознания, что появившаяся в моей квартире девчонка может быть моей дочерью, меня прошибает холодным потом, и я растерянно качаю башкой.

Детали сходятся, калейдоскоп являет миру четкий рисунок, а я отчаянно пытаюсь переключить внимание гостей на что-то более тривиальное, чем вопросы моего отцовства.

– Слушайте. Есть кто-нибудь хочет?

Я принимаюсь разбирать доставленные курьером пакеты, но Говорова не устраивает тот факт, что я пытаюсь соскочить со скользкой темы. Поэтому он подозрительно прищуривается, вклинивается между мной и столом и вцепляется в мою персону бульдожьей хваткой.

– Подожди, Багров. Когда это «пришла забрать вещи» случилось? – Денис выцепляет из моего короткого сумбурного рассказа самое важное и бьет прицельно так, что мне не остается ничего другого, кроме как уныло признаться.

– Лет девять-десять назад.

– Сколько тебе лет, малышка? – теперь настает очередь Ксюши держать ответ, и она тут же бойко откликается.

– Девять.

Звучит, как приговор, и я опасливо втягиваю голову в плечи, пока Ден испепеляет меня тяжелым взглядом и с нарочитым весельем изрекает.

– Ну что, Дань, поздравляю.

– Нет, вероятность, конечно, высока. Но я думаю, что стоит сделать тест ДНК, чтобы не осталось никаких сомнений.

– Отличная мысль!

Согласно кивает перевернувшая все вверх дном Рапунцель и делает это с таким энтузиазмом, что я ненадолго впадаю в прострацию. Ксеня впивается зубами в гамбургер, и я банально не успеваю прочитать ей лекцию о вреде подобной пищи и сказать, что бигмак предназначался мне.