Тяжелая ладонь Ангуса возвращается на мою талию и тянет на себя, впечатывая мою спину в его твердый как барабан живот. Я выпрямляюсь словно шест проглотила, вдоль позвоночника стекает капелька пота. С ужасом ощущаю рассеянные поглаживания грубых пальцев на своём боку.

Музыканты заканчивают играть какую-то заунывную балладу. На смену ей приходит залихватская безудержная мелодия. Половина гостей с громким гиканьем тут же вскакивает со своих мест и вываливается в центр залы, не занятый столами и лавками. В ушах закладывает от дикого шума, пол дрожит от синхронных прыжков.

Рука Ангуса ползет выше, подбираясь к груди. Меня начинает мутить, перед глазами плывет, по телу приливами растекается липкая слабость и тёмным сгустком концентрируется в районе солнечного сплетения. Плотнеет, разбухает, начиная давить на лёгкие, мешая втягивать душный, пропитанный потом и хмелем воздух. Я не понимаю, что это...

Мир словно меняется вокруг, краски становятся резче, больно впиваются в сетчатку. Мысли застилает густой бордовый туман. Мой расфокусированный взгляд, устремленный на беснующихся в танце гостей, улавливает их движения словно в замедленной съемке. Я вижу, как они открывают рты, подпевая, как высоко задирают ноги в прыжке, как хватают проходящих мимо служанок, увлекая их в свою бешеную пляску. Ладонь Ангуса накрывает мою левую грудь. Дыхание застревает, мир останавливается. Перед глазами растекается расплавленная сталь. И медленно, как мне кажется, поворачиваюсь к Хольму, перехватываю его масляный блеклый взгляд, открываю рот и понимаю, что из горла вырывается странное гортанное пение, которым я не владела никогда!

Сознание расщепляется пополам. В одной своей ипостаси я пою что-то замершему как кролик перед удавом Ангусу, наблюдая, как стекленеют его рыбьи глаза, а в другой с удивлением смотрю на себя и застывшего Хольма будто со стороны, совершенно не понимая, что вообще происходит.

Пока вдруг кто-то не хватает меня за плечи, резко сдергивая с мужских колен. Я взвизгиваю от боли и неожиданности, моргаю, и обычный мир обрушивается на меня лавиной. Оглушающая музыка, топот сотни ног, пьяные выкрики, душные, густые запахи. Трясу головой в попытке прийти в себя. И обернувшись, встречаюсь с морозными черными глазами Бьорка.

- Пусти, больно...- его пальцы так впились в предплечье, будто он пытается потрогать мою кость.

- Пошла...- цедит в ответ Хотборк с непонятной мне шипящей злостью.

Я недоуменно хлопаю глазами, на что мне прилетает ещё и ощутимый тычок в лопатку.

- Эй, Бьорк, куда? Девка моя! - пьяным голосом рычит Ангус, тоже, как и я, тряся головой. Вид у него поплывший и потерянный, будто он тоже никак не может полностью прийти в себя.

- Я сказал, не дам никому эту. Все слышали,- тихо произносит Хотборк, но от его тона у меня холодок бежит по спине,- Не смей подрывать моё слово в моём же доме, Хольм.

- Так ты ж разрешил сначала, Хотборк, нет? - сужает прозрачные глаза Ангус,- Или не выдержал, как я её лапать начал? А как же невеста твоя? Моя родная кровь, а Бьорк? Думаешь, потерпит твои шашни со служанками? Унизишь при всех?

- Не унижу,- бросает Хотборк раздраженно, но меня не отпускает. Перехватывает вместо плеча запястье и тянет за собой.

-Бьорк, ты куда? - ударяется в спину удивленный возглас вскочившей с места Киры, и дальше с лёгкой истерикой,- Почему с ней???

Я не вижу лицо Хотборка, но отчетливо замечаю, как в этот момент напрягаются его плечи. Бьорк ничего не отвечает, лишь шагает быстрее, расталкивая людей, попадающихся ему на пути и заставляя меня практически бежать за ним.