Я то открывала, то закрывала рот, не зная, что еще сказать на ее выпад. Не просто так она дергала хвостом туда-сюда. Только сейчас до меня дошло, что она так то показывала, то скрывала от взора дракона свою дырочку, в которую…

“Ничего ты не понимаешь в колбасных обрезках”, – хмыкнула она и продолжила это непотребство.

Так и хотелось возразить, что она и сама не понимает. Надо же, и где только таких слов набралась. Тоже мне, знаток мужчин тут нашлась.

“Каких еще мужчин. Мой дар – самец, а не какой-то там мужчина”, – фыркнула она, отзываясь на мои мысли.

“Он и мужчина тоже”, – закатила мысленно глаза, но вот управлять драконьим телом была пока не способна, так что все это лишь ментально.

В этот момент терпение зверя Скандра, видимо, окончательно иссякло, так как он вдруг выдохнул огонь из ноздрей, заклокотал грозно, но в то же время игриво, и захлопал крыльями, подгребая лапами ко мне. Да так резво и споро, что мы с Милой даже не поняли, как он вдруг оказался над нами, прижимая к земле и намереваясь овладеть своей самочкой в звериной ипостаси.

Я-человек покраснела, а вот я-драконица на удивление, наоборот, взбрыкнула, пытаясь скинуть самца со своей спины.

“Ишь, какой наглый. Где ухаживания, а?” – с такими возмущениями она опустила хвост так, что в дырочке ее стало не подобраться.

А вот дракон Скандра меня приятно удивил. Он недовольно зашипел на Милу, словно уговаривал, затем стал ласково рычать, но не добившись ее согласия, зарычал яростно и взлетел, освобождая от своего наглого тела. И когда он исчез с горизонта, только тогда моя драконица растеклась в блаженстве.

“Пр-р-равильно воспитаем дикар-р-ря, пр-р-равильно”, – ее последние слова, а затем она ринулась в чащу леса, чувствуя поблизости добычу.

10. Глава 9

Не знаю, сколько прошло времени, но очнулась я полностью, когда драконица приземлилась во двор нашего со Скандром домика. Пусть убогого и старого, с прогнившими половицами, но это все, что я знала и помнила, так что все это было для меня ценно.

“Мое”, – сыто облизнулась золотая драконица, глядя на участок и испытывая какое-то странное для меня ощущение.

“Наше”, – вступила в спор уже я-человек, возмущенная тем, что зверь посмел меня вырубить внутри.

Это было неприятное чувство, словно я находилась в затяжной коме против своей воли.

“Ты всегда так делаешь, – обиженно откликнулась на мои внутренние личные мысли Мила, – так что посидишь в темнице, подумаешь над своим поведением”.

От ее обиженной тирады я аж поперхнулась, но возразить ничего не смогла, ведь так и было на самом деле. Я пока не воспринимала ее, как нечто живое, как личность, считала лишь дополнением к себе, но сейчас почувствовала стыд за свои былые порывы и действия.

“Постараюсь этого не делать, – вздохнула, давая своей второй ипостаси обещание, которое надеялась выполнить. – Буду пользоваться только в крайних случаях. Уж слишком ты потакаешь своему Дару. Делай что хочешь в своем облике, но в человеческом ластиться к нему я тебе запрещаю, поняла?”

Начала за здравие, закончила за упокой, называется. Сама не заметила, как стала выдвигать собственные условия. Но отчего-то не покидало чувство, что нужно ставить себя и показывать характер драконице именно сейчас, во время этапа нашего становления, иначе власть перехватит она, а вырвать у нее из рук ее дальше будет практически нереально.

И это была правильная тактика. Она притихла, засопела, даже дыхнула пару раз огнем из ноздрей, опалив траву перед крыльцом, пришлось спешно ее тушить, пока не загорелся дом. Мы обе с благоговением относились к строению, считая за свою личную собственность, а Дара скорее приложением, которое должно выполнять прихоти и желания хозяйки.