— Нет, нельзя. Я на испытательном сроке, — выхватываю у Иришки фен и дую на нее, портя ей прическу.

— Ах ты! — подруга выхватывает у меня фен, не удерживает его, и он с грохотом падает на пол и разлетается на части. — Пипец! Доигрались!

— Да ладно, он и так еле работал, не сегодня так завтра сам бы сдох, — говорю, собирая осколки, но подруга реально расстроена. — С зарплаты куплю новый.

— Ой, иди ты, миллионерша нашлась… Придется у Ваньки просить, — цокает языком Ирка, садясь за наш импровизированный туалетный столик, а по совместительству комод, на который мы поставили зеркало. Комнаты в общаге маленькие, но нам повезло, что мы живем вдвоем.

— Ир, у меня испытательный срок в «Милане» ты знаешь, что это очень хорошее место. Зарплата такая же, но чаевые… — мечтательно заявляю, собирая волосы в высокий хвост.

— Конечно, туда ходит вся элита. Ты цены там видела?! Какой-то салат стоит как мои туфли!

— Поверь — дороже! — усмехаюсь, посматривая на китайские «лабутены».

— Вот ты мне скажи, — начиная красить ресницы, спрашивает подруга, — они что, еду из золота делают? За один обед там ненормальные отваливают всю мою зарплату!

— Почему нет? — выхватываю у нее из рук тушь и быстро подкрашиваю ресницы. — Если люди могут себе позволить. И мы с тобой тоже будем ходить в такие рестораны, и когда-нибудь эти деньги будут казаться нам карманной мелочью. Вот увидишь, выучимся, найдем хорошую работу, а потом откроем с тобой кафетерий.

Да, я наивная мечтательница, а Ирка реалистка, и скептически относится к моим мечтам. Но я верю, главное — визуализировать свою идеальную счастливую богатую жизнь, и она настанет.

— Ага, в следующей жизни, — фыркает Ирка, забирая у меня тушь. — Ну, или если ты подцепишь стареющего миллионера, выйдешь за него замуж, а через год-другой он уйдет в мир иной, оставив тебе наследство.

— На меня стареющий миллионер не посмотрит, так что у тебя больше шансов, — усмехаюсь, поправляя ее идеально гладкие шелковые волосы. Облепиховый бальзам за сто рублей творит чудеса, не зря мне его в магазине кассирша расхваливала. — Все, я побежала, — подхватываю маленькую сумочку, надеваю босоножки и выбегаю за дверь.

— Униформу забыла! — кричит мне Ирка. Забегаю назад и хватаю пакет. — Принесешь мне еще чего-нибудь вкусненького?

— Да, если что-нибудь останется.

— То есть ты приносишь объедки со столов?

— Почему объедки? Это то, к чему вообще не притрагивались!

Вновь выбегаю в коридор, киваю Светке, которая сегодня дежурит — намывает полы, а по факту просто размазывает грязь, не меняя воду. Спускаюсь вниз и мчусь к метро. Главное — не опаздывать, я должна задержаться в этом ресторане, и жизнь станет лучше.

***

Через неделю мне исполнится девятнадцать лет. Но на свой праздник я никого не жду, поскольку у меня никого нет. Ира — моя сестра. Не по крови, но все равно родная. Родителей у нас нет. И если Ирка еще смутно помнит свою мать наркоманку, то я в детдоме с шести месяцев. Нам, можно сказать, повезло — в шесть лет нас с Иркой забрали в «Город детства». Это небольшой поселок, построенный на пожертвования и спонсорскую помощь. На небольшой улице построили дома, в которых жили семьи. Два опекуна, семейная пара — чаще с собственными детьми — и еще семь-восемь приемных. Все дети были разных возрастов, но поскольку мы с Иркой были неразлучны, нас взяли в один дом.

С мамой Верой у меня как-то сразу не заладилось. Может, потому что у нее были любимчики, и дети, к которым она относилась равнодушно? Я прекрасно понимала, что в детском доме будет гораздо хуже, а там хоть какая-то видимость семьи, и поэтому не обижалась на опекунов. Меня не били, не ругали, я была очень исполнительная тихоня.