— Да, мне тоже безумно нравится это платье, в нем даже чувствуешь себя другим человеком.

— Да я не про это, — отмахивается подруга. — Поразительно, что и платье, и туфли точно тебе подошли, размер в размер.

— Удивительно, да? Видишь, какой он внимательный.

— Ой, да иди ты! Сейчас он конечно для тебя самый лучший, — смеется подруга.

— Спасибо, прическа очень красивая, — благодарю Иру, поправляя укладку.

Ира заплела мне французский колосок и завила локоны, которые ложатся на плечо. Макияж мы сделали неброский, немного подкрасили ресницы, чуть-чуть добавили подводки и бледно-розовой помады — ничего лишнего.

— Может, немного румян? Что-то я бледная, — спрашиваю, посматриваю на часы, которые показывают без пяти шесть.

— Нет, это лишнее. А вот то, что ты еле стоишь на каблуках — это проблема.

— Это от волнения, — оправдываюсь, но на самом деле боюсь, что споткнусь или подверну ногу. Каблук вроде устойчивый, но я не привыкла к такой высоте. Хотя на ногах это туфли смотрятся идеально.

— Ну так и быть — пожертвую немного своих духов, — Ирка берет маленький флакончик и брызгает мне на шею духи, которые бережет для самых торжественных случаев. — Вот теперь все идеально.

На мой телефон приходит сообщение с текстом: «Спускайся, я внизу». А самое поразительное, что я не давала этому мужчине свой номер, как и не называла адрес и размер одежды — это пугает и восхищает одновременно, ведь никто просто так не будет узнавать столько информации о девушке. Подхожу к окну и замечаю ту же черную машину, что и вчера.

— Ну все, мне пора, — голос начинает сбиваться, и сердце колотится как сумасшедшее — когда Давид рядом, в кровь выбрасывается адреналин, мне становится страшно, и одновременно захватывает дух.

— Я хочу его увидеть! — подруга быстро надевает кроссовки и выходит вместе со мной.

— Страшно, — делюсь я с ней. — А вдруг я сделаю или скажу что-нибудь не так?

— А ты как в том кино— говори уверенно, пусть все думают, что ты непосредственная, — ей смешно, а я начинаю паниковать. Мы выходим на улицу и останавливаемся под козырьком, поскольку идет дождь, и резко похолодало. — Черт, у нас зонтик сломался. Давай, я сбегаю за моей розовой кофточкой, она не совсем подходит, конечно, но платье очень легкое.

— Не нужно, — отказываюсь.

По коже то ли от холода, то ли от волнения разбегаются мурашки. Дверь машины распахивается, выходит Давид, раскрывает огромный черный зонт и идет к нам.

— Твою же мать! А у тебя губа не дура! Он харизматичный, и вообще ох…

Ирка прерывается, поскольку Давид уже близко. На мужчине классический пиджак и темно-синяя рубашка, но расстегнутые верхние пуговицы и легкая щетина придают его образу немного небрежности. Он совершенно не обращает внимания на Иришку, все его внимание приковано ко мне. Смотрит оценивающе, скользя взглядом от туфлей до прически, и удовлетворенно улыбается, довольный моим видом. Мои ладони потеют, и я боюсь по привычке обтереть их о платье, и еще больше боюсь упасть с каблуков.

— Добрый вечер.

Он здоровается только со мной, словно Ирки и вовсе не существует. Киваю ему в ответ и перевожу взгляд на подругу, которая  бесцеремонно рассматривает Давида.

— Знакомься, это моя подруга Ира, практически сестра, — говорю, чувствуя, как от волнения дрожит голос.

— Очень приятно, Давид, — мужчина мимолетно пожимает Ирке руку, кивает и протягивает ладонь мне.

Вкладываю в нее руку, мы на секунду застываем, и Давид тянет меня под зонт. Он быстро ведет меня к машине, а я оглядываюсь на подругу, которая скептически кривит губы. Мужчина открывает двери, помогает мне сесть и садится рядом, убирая мокрый зонт куда-то назад. Машина тут же трогается с места, Давид глубоко вдыхает и застывает.