Эта дама с пучком-халой – там были спрятаны нейлоновые чулки, в такой красивой юбке-карандаш, привела меня к двери и ускользнула туда. Трое важных мужчин, наверное, комсомольских работников, спросили меня:

– Товарищ Васильев, сколько орденов на знамени ВЛКСМ?

– Шесть.

– Очень хорошо подготовились, – и выдали мне комсомольский билет.

Когда я его открыл, они с перепугу записали дату вступления – год моего рождения. Получилось, что комсомольцем я был еще в чреве моей матери. У меня огромный стаж.

В советское время мода постоянно подвергалась гонениям. Запрещали все, то мини, то макси, то брюки. Это считалось абсолютно недостойным образа советской женщины. И вот мини, которое в Лондоне пришло в 1961 году, в нашей стране появилось очень поздно, после 1967 года. Женщин в мини долгое время не пускали в присутственные места, на телевидение, на работу, в школу. Это считалось порочащим. В начале 70-х годов в моду вошли брюки клеш. Это совсем поразило долдонов из Советского Союза, они вообще не могли поверить, как это так получается – баба в штанах. К таким брюкам всегда полагался жакет, довольно длинный, приталенный, на пуговках. Одна моя приятельница пришла в Останкино на телевидение в брюках клеш и в жакете. Милиционер сказал:

– В таком виде не пущу. У нас запрет товарища Лапина, в брюках в «Останкино» никак нельзя.

Тогда она зашла в туалет, сняла брюки и осталась в коротеньком жакете, мини уже разрешили. Он посмотрел на нее и сказал:

– Вот это другое дело.

В конце 60-х годов в моду вошли парики. Очень многие женщины отдавали кучу денег, от 90 до 130 рублей при зарплате в 100 за этот нейлоновый корейский паричок. Считалось, что если у вас парик, то вы похожи на знаменитую звезду. А тогда кинозвезды советской эпохи тоже были в париках. Татьяна Доронина носила парик, и Светлана Светличная, и многие другие звезды фотографировались в них. Это считалось очень престижным. В Париже жила очень известная русская поэтесса серебряного века – Ирина Одоевцева. Она тоже в те годы стала носить парик и больше его не снимала до старости лет. Парик стал для нее любимым кошельком. Все свои бумажные деньги она хранила в парике. Снимет его, сложит туда франки, а сверху наденет парик. Вот вам и тайничок.

Моя мама была одной из первых советских Снегурочек. Она играла елки в Большом Кремлевском дворце. Дедом Морозом был пожилой актер много старше ее. Атак как елок игралось по несколько штук в день, то Дед Мороз к вечерней программе сильно уставал и немножко поддавал коньячку для смелости, а уже совсем к вечеру был окончательно пьян. Лишь борода скрывала его нетрезвое состояние. И вот что произошло. Дети – школьники, октябрята – радовались этой елке как великому счастью. Они прыгали вокруг елки и кричали:

– Дедушка Мороз!

А пьяный дедушка сидел на пеньке и говорил:

– Дедушка, дедушка… заболел ваш дедушка.

Я с детских лет интересовался модой. Всегда старался одеться, насколько это было возможно. Мой папа часто ездил за границу, привозил мне много вещей. Я очень хотел быть в тренде. У меня было много модных подруг. Одна из них Лена Ульянова, дочь знаменитого актера Михаила Ульянова, была тоже отчаянной модницей. И вот как-то вечером мы отправились на Ленинградский вокзал провожать кого-то на поезд. После того как мы проводили друзей и стали выходить из вокзала, к нам подошли два милиционера и сказали:

– Ваши документы!

Нам было по 16 лет, и у нас уже были паспорта. Лена была в замшевой зеленой шубе с ламовым воротником, сапоги-казаки на шпильках, это считалось гипермодно. Я в афганской дубленке, вышитой шелком, джинсы клеш, длинные волосы. Я был маленького роста и очень щупленький в ту пору. И нас почему-то повели в отделение милиции. Хотя вроде документы все есть, прописка московская.