— Добро пожаловать в Сурок! — приветливо улыбается.

— Здравствуйте, — отвечаем нестройным хором.

— Это Семен Евгеньевич, наш завхоз, — представляет Жанна. — По всем бытовым вопросам — к нему. Семен, все комнаты готовы?

— Обижаешь, — наигранно хмурится мужчина.

— Перестраховываюсь, — возвращает шпильку в ответ Шапокляк.

У завхоза вздрагивает уголок губ, но он сдерживается и не нарывается.

— Пойдем, молодежь, будем заселяться, — кивает в сторону лестницы.

— А лифта тут нет? — тихо ужасается за моей спиной Люда, видимо, тоже оценив количество ступеней.

В этот момент Бабай издает возмущенный мяв из своей переноски, мол, ну сколько можно меня тут держать, и брови завхоза ползут вверх.

— Кот? — смотрит при этом не на Бобку в его домике, а на Жанну. И его взгляд явно говорит: «Ты издеваешься?».

— Кот, — отрезает женщина. Читай: «Вопрос не ко мне».

Семен Евгеньевич хмыкает. Жанна смотрит на него свысока. Похоже, эти двое не ладят.

— Кот так кот, — сдается завхоз. — Будет жить в саду, — и тянет руку к переноске.

— Не надо в саду! — вскидываюсь, готовая закрыть своего четвероногого друга грудью. — Он домашний.

Мужчина переводит взгляд на Жанну, ясно демонстрируя, кто тут шеф.

— В саду, — отрезает та, руша на корню все мои попытки протестовать. — Территория закрытая, защищенная. В саду лето. Домик организуем, кормить будем. Между занятиями можешь навещать.

Как из пулемета расстреляла. А что я могу? Прямо сейчас устроить забастовку и потребовать отправить меня домой? Вот прямо сейчас и не могу, потому что только сейчас мне любопытно настолько, что никуда я добровольно не денусь. А Бабай… В саду же мышки, наверное, птички — ему интересно будет. Живет же, бедный, всю жизнь в четырех стенах.

— С ним точно будет все в порядке? — спрашиваю, сдаваясь.

Жанна пожимает острым плечом. Она вся какая-то острая, как ее шпильки.

— Раз директор разрешил взять его с собой, значит, будет, — саму ее жизнь моего «котенка» не заботит ни капли, и она не пытается это скрыть хотя бы из вежливости.

Все, меня загнали в угол.

Вздыхаю и отступаю. Холостов передает кота Семену Евгеньевичу, плечо которого сильно оттягивается вниз от внезапной тяжести. К счастью, тренировать остроумие за счет несчастного животного завхоз не пытается.

Воспоминание 18

Лифт в замке и правда имеется, но завхоз предупреждает, что от энергетических всплесков его коротит, и лично он на нем кататься не советует, хотя и не запрещает.

Чемоданы оставляем внизу и поднимаемся на второй, а затем и на третий этаж. Все молчат и только глазеют по сторонам. Везде ковровые дорожки, поглощающие звук шагов, светлые стены, картины с пейзажами, высокие растения в крупных кадках.

В холле третьего этажа Семен Евгеньевич указывает на мягкие кожаные диванчики, расставленные в алькове полукругом, и просит парней остаться и подождать его. Нам же указывает на отходящий в сторону коридор.

— Женское крыло, — комментирует.

— Женская спальня, мужская спальня, — насмешливо вздыхает Люда, перебрасывая свою копну волос с одного плеча на другое.

С завхозом, что ли, флиртует? Впрочем, мужик-кремень — даже не смотрит на нее.

— «Дом два», по ходу, смотрела, — хмыкает Яна, впервые обращаясь ко мне.

— Похоже, ты тоже, — усмехаюсь. Потому что лично я, кроме названия, ничего об этом шоу не знаю. А Янка явно в курсе, что там да как.

— А ты хамка, — оценивает розовочелочная. — Может, и подружимся.

Пожимаю плечами. Если я не обзавелась друзьями к восемнадцати годам, то вряд ли Сурок это изменит.

Воспоминание 19

У нас отдельные комнаты, и это лучшее, что я узнаю за сегодняшний день. В топку чудеса Сурка и дорогу из желтого кирпича, ну то есть плитки. Личное пространство — наше все. Комната небольшая: односпальная кровать, стол, стул, шкаф и дверь в мини-санузел с душевой кабиной, раковиной и унитазом, — зато без соседей.