Еще с крыльца отдела он услышал гневный женский голос, звонко разносящийся по дежурке, то ли выговаривающий за что-то, то ли требующий чего-то, то ли угрожающий чем-то. Так и оказалось. Хорошо одетая женщина средних лет наседала на его опера Димона, который, в принципе, никогда за словом в карман не лез, но, видимо, не в этот раз. Его красноречие иссякло, что было заметно по его бессильно опущенным плечам, да загнанному взгляду. Дежурного и вовсе не было видно из-за стеклянной перегородки.

— Что случилось? — подойдя к возмущенной дамочке со спины, громко рявкнул Демидов. При звуке его голоса и дежурный опер, и оперативный дежурный за стеклом облегченно выдохнули.

— Вы здесь главный? — развернулась женщина к нему, готовясь все так же на повышенных тонах выплеснуть свое негодование теперь уже на него.

— Ну, допустим, я, — уже спокойнее произнес он. — В чем дело?

Но прежде чем посетительница успела открыть рот, Димон подскочил к нему и, схватив за локоть, утащил в сторону.

— ППС-ники притащили сыночка ее. Пацанье травку курили на детской площадке. Все разбежались, он один остался, еще и хамить начал, — вполголоса нашептывал ему на ухо. — А мамаша эта прибежала и давай тут шум поднимать, связями грозить, телевидением, журналистами... В общем, — он замялся, — от греха подальше решили тебе сообщить. Мало ли...

— Вы что, — специально громко, на всю дежурку, оборвал его Влад, разворачиваясь к обезьяннику. Он только сейчас заметил там худощавого мальчишку-подростка со взъерошенными волосами. — Какие связи? Какое телевидение? — это уже было адресовано его матери. — У нас перед законом все равны.

— Моего ребенка закрыли в клетку, как будто он преступник какой-то! — женщина смотрела на него испепеляющим взглядом. — За что?!

— Наверное, есть за что, — развел руками Влад. Склонив голову, он поочередно разглядывал мать и сына. — Все просто: нарушил закон — отвечай.

— Господи, да он же ребенок еще, — отчаянно воскликнула женщина. — Вы разве подростками не курили?

— Травку? — переспросил Влад и, не лукавя, протянул: — Не-ет.

Родительница, видимо, потратив все душевные силы на перебранку с его опером, сдалась и миролюбиво попросила: — Давайте поговорим не здесь... Пожалуйста...

Чуть поразмыслив, Влад принял решение:

— Поговорю с задержанным, а потом уже с вами.

В допросной паренек сначала крепился, строил из себя уверенного «правильного пацана», но через некоторое время сломался. У Влада получилось склонить его к «сотрудничеству», даже не прибегая к угрозам. Перспективы, которые Демидов обрисовал перед ним, убедили парнишку открыться перед строгим, но вроде бы, «нормальным» полицейским.

— Понимаете, мама хочет, чтобы я стал врачом как она, а я не хочу, — сбивчиво объяснял он. — Я хочу военным быть, каким был отец. Ну, нет у меня склонности ни к биологии, ни к химии... Говорю ей, что не поступлю на бюджет, а она ни в какую, — жаловался сын на мать. — Репетиторов мне нанимает, говорит, что пойду на платное отделение... а я не хочу… понимаете... не хочу... А она все работает, чтобы отложить мне на мед вуз, а потом этим попрекает...

— Ага, и ты решил таким образом выразить свой протест, так, что ли?

Подросток растерянно пожал плечами. Влад усмехнулся, вот так всегда, заварят кашу, не осознавая дальнейших последствий, а разгребать потом приходится другим. С логикой и здравым смыслом нынешняя молодежь совершенно не дружит. У него дома тоже одна такая — «самая умная, самая хитрая». Глядя на сникшего, тщедушного мальчишку-подростка, Влад мысленно переметнулся к Ксении. Ей-то против чего бастовать? Или есть какая-то иная причина?