– Тогда вас расстреляют. Свои же.
– Вот видите!
– Но… Но сегодня хозяин положения я. И, поверьте, без малейших угрызений совести пущу по пуле в обе ваши безмозглые головы, как только вы откажетесь от сотрудничества с нами. Так что выбора у вас по большому счёту нет. Ровно в три часа ночи Вилли выйдет на связь. И если что-то пойдёт не так, вы оба – покойники. Ясно?!
– Так точно! – в один голос по-русски заверили испуганные диверсанты.
Вилли лихо отбарабанил пароль. В ответ донёсся слабый и поначалу не очень чёткий сигнал. Но вскоре неизвестный германский «пианист» смог перенастроить передатчик, и слышимость сразу значительно улучшилась.
Отмечая это, Терёхин, контролировавший радиообмен в эфире по своей радиостанции, поднял вверх большой палец правой руки.
Находящийся на родине немец, ничего не подозревающий о том, что его слушают нежелательные лица, основательно разошёлся и с сумасшедшей скоростью отбивал одну группу знаков за другой.
Николай еле успевал записывать.
Когда он закончил, Штофф отправил какой-то загадочный знак и только после этого отдал команду «конец связи».
Терёхина такое поведение неслыханно разозлило:
– Товарищ капитан, что-то юлит эта сволочь!
– Почему ты так думаешь?
– Сигнал. Он подал своим хозяевам какой-то сигнал.
Иван Иванович выхватил из кобуры пистолет и приставил его к виску пленника:
– Не послушал ты меня, Вилли. И себя подвёл под монастырь, и своего товарища!
– Это неправда…
– О чём ты предупреждал своих боссов, ну же…
– Ни о чём, клянусь!
– А что за знак послал в эфир?
– Когда?
– Перед самым концом связи…
– А… Это значит, что всё в порядке. Никто мной не руководит, и я не веду двойной игры.
– Коля, может такое быть?
– Так точно.
– Вот видишь, значит, напрасно мы волновались!
– Конечно, напрасно, – закивал головой Штофф. – Ведь, если бы я хотел кого-то предупредить, то сделал бы это в начале эфира.
– Брешет он. Нутром чую, – недоверчиво покачал головой Терёхин.
– Сейчас проверим. Ну-ка, Вилли, расшифруй нам эту белиберду.
– «Поздравляю с успешным выполнением задания. Ждите наши войска в заданной точке».
– Всего-то? Вон сколько он наворочал. Наверняка целую инструкцию прислал.
– Нет. Слово чести! Всё так, как я сказал.
– Ладно. Верю. А теперь, Коля, ты возьми его блокнот и попробуй разобраться, правду говорит наш друг или нет.
– Но!.. – несмело запротестовал Штофф.
Однако Коля уже сопоставлял знаки и комментировал вслух:
– «У вас новое задание. 22 июня в 12:00 вы должны выдвинуться в район озера Свитязь к урочищу Гряда и ждать нашего человека. Пароль “Штольце”, отзыв “Шпеер”. После чего полностью поступаете в его распоряжение. Если встреча по каким-то причинам не состоится, повторяйте попытку через каждые два часа…» Я же говорил – юлит!
– Ах, Вилли, Вилли, – Ковальчук почесал макушку своим «ТТ» и нарочито громко добавил:
– Расстрелять. Обоих!
Полковник Штольце был взбешён. Группа, командиру которой он доверял больше остальных, не выполнила задания, не достигла цели.
Как, как доложить об этом фюреру?
Операция «Тяжёлая вода» у него под неусыпным личным контролем! И днём, и ночью!
Хорошо ещё, что радист догадался подать тайный знак, означающий, что группа разоблачена. Но, к сожалению, сделал это только после того, как ему передали приказ о новом задании… Следовательно, если враги перехватили депешу (в чём Штольце уже не сомневался), то могут послать в 12 часов на Гряду своего человека, и тогда Профессору – конец.