Закончив запись, я заблокировал терминал, сунул коммуникатор во внутренний карман, к пачке денег, надел кобуру, чуть поправив ремни, обулся и вышел из квартиры, запирая за собой дверь. На первом этаже приветливо расшаркался с охраной — теми же ребятами, что были вчера вечером — пожал руку их начальнику, которому они сдавали смену, так как с ним я был знаком достаточно хорошо, и, наконец, вышел на улицу. Погода радовала непривычной сухостью воздуха и относительно светлым небом, которое на горизонте очень медленно затягивалось серыми, пока еще не грозовыми облаками. Прикурив, я проводил взглядом две полицейские машины, с воем сирен отъезжающие от родного участка, и неторопливо направился по первому пункту своего списка дел.

С обменом купюр проблем не возникло, в кресле парикмахера я даже немного подремал, доверившись знакомым рукам человека, который стриг меня далеко не первый год, и выполз на улицу, потягиваясь до хруста в пояснице и отвечая заинтересованным взглядом группе тусящей неподалеку молодежи, выглядящей, как жертвы взрыва завода по производству лако-красящих веществ — цветные и, судя по всему, в меру чем-то обдолбанные. Они мой взгляд оценили и предпочли сделать вид, что обознались и, конечно, не собирались уточнять, есть ли у меня что интересное. Я сделал вид, что поверил им. И мы почти-что разошлись, но в последний момент один из трущихся в этой компании парней вдруг сделал пол шага вперед, в мою сторону, и протянул руку для рукопожатия.

— Доброго утра, сэр! Вы меня не узнали?

Я не узнал, но полицейская база напомнила. Кайл был художником и, как все молодые, горячие и достаточно бедные, активно протестовал против системы, впрочем, на мой взгляд делал это максимально безобидным способом. Ухитрился нанести свой провокационный рисунок прямо в центре города, ночью, в деловом квартале, под носом у комиссарской морды...

— Горящий костер из денег и корпоративных вывесок, на котором к столбу прикован мужчина в полицейской форме. На стене полицейского департамента, два на три метра, четыре месяца назад. Кайл Янг.

Я пожал ему руку и парнишка заулыбался, не обращая внимания на откровенно опасливые взгляды от своих дружков в мою сторону.

— Пришлось выполнить кое-какую работенку на заказ, сэр. Дерьмовую, откровенно дерьмовую — корпораты заказывают сплошь слащавые и беззубые картиночки для детей, никакой экспрессии или смысла... Но вы тогда правильно сказали, лучше изобразить раскаянье и пойти на сделку, чем несколько месяцев в компании мелких уголовников драить какие-нибудь тюрьмы, где черт знает что могло произойти. Больше я крупную форму на политические темы не рисую, пока зарабатываю имя работой на заказ и пробуюсь бесплатно на разных фестивалях.

— Правильное решение. А твои кислотные дружки тоже художники?

— Кто как, но они безобидные, не переживайте, — Кайл оглянулся через плечо, а потом снова посмотрел на меня. — Сэр, я хотел спросить...

— Ну? — Я достал сигарету и прикурил, ожидая, пока мнущийся паренек решится выдать свой вопрос, хотя, признаться, догадывался о чем он спросит.

— Вы же не занимаетесь мелочью. Да и вообще та территория за другим участком, почему вы меня...

— Прикрыл? Да, называй все своими именами. Прикрыл. Повесил на тебя подозрение в краже с убийством, потом «добавил улик», которые тебя оправдали, и закрыл настоящего преступника. Предупредил твою маму об этом, чтобы она знала, что ее сын – талантливый балбес, а не моральный урод. Да, она знала, но не сказала тебе, мне было нужно, чтобы ты меня действительно ненавидел, и чтобы те, кто наблюдал за твоим допросом, это видели. Ты же понимаешь, что в этом городе за провокационную картинку, нарисованную не там, где ее готовы проигнорировать, можно получить больше, чем за убийство?