Девушке снился сверкающий яркими огнями город и, почему-то, одиноко кружащая высоко в небе птица. Такая, как на картинке в старой детской книжке из хранилища клана — крупная, рыже-черная, с хищным загнутым клювом и огромными крыльями, на концах которых словно пальцы были растопырены длинные и мягкие перья. Птица, которая, как и многие другие, вымерла несколько десятков лет назад, издала протяжный, щемящий душу крик и, сложив крылья, рухнула вниз, напоследок вдруг сумев глянуть с такой высоты своим серо-стальным глазом куда-то в душу кочевницы. Глянуть прежде, чем Раттана проснулась, чувствуя, как заходится в бешеном ритме сердце.

Машину едва ощутимо покачивало от порывов ветра — снаружи бушевала не на шутку разошедшаяся стихия, и кочевница, вздохнув, потерла лицо, стараясь избавиться от ощущения беспокойства. Песчаная буря была чем-то привычным и родным, ее убаюкивающая песня и шорох трущегося песка успокаивали, и вскоре девушка опять задремала, на этот раз — без снов.

Утро началось для кочевницы спустя пару-тройку часов. Буря начала стихать и «Фоксик» снова развернул периферийные камеры, сообщив об этом своей хозяйке мелодичной трелью и светом лобового монитора. Раттана потерла глаза кулачком, отчаянно зевая и села, рассматривая трансляцию. Её соседи по ночевке все еще стояли рядом, фильтры на воздухозаборниках также присутствовали, значит, они еще не готовились к отъезду. Площадка укатанной сухой земли была укрыта небольшим слоем песка, но зато небо было практически чистым от облаков.

«Не надолго, конечно... Вон там уже с берега тянет привычные тучи — и как тут вообще люди живут — но все равно, немножко солнечного света Детройт сегодня урвал. Интересно будет посмотреть на него днем. Сколько там на часах? Бес точное время не говорил, только сказал, что ждут утром, и скинул место. Значит, можно быстренько перекусить в городе и поехать за грузом. Так, где тут самая вкусная лапша?» — Раттана открыла карту на экране и, одной рукой листая список забегаловок и ища отметки от кочевников, второй зашарила по месту рядом с водительским, в поисках бутылки с водой.

«Чумовая лапша, самые мясистые кузнечики, бери с острым соусом» — наконец увидела она отметку неподалеку от области, отмеченной как китайский квартал. Отзыв на загруженной карте принадлежал кому-то из ее клана, судя по эмблеме, но никнейм был ей не знаком. Пожав плечами, Раттана сунула ноги в ботинки, даже не зашнуровывая их и, выйдя из машины тут же чуть не упала, провалившись в песок по самую щиколотку. Чертыхнувшись, девушка разулась, вытряхнула обувь и, закинув ее на переднее пассажирское, босиком прошлась вокруг тачки, снимая и выбивая о бедро фильтры. Положив их в багажник, кочевница сложила задние сиденья, села в водительское кресло и обстучав босые ступни от песка, захлопнула дверь. Ирэн и Даниель на ее перемещения никак не отреагировали. То ли спали, то ли только притворялись — девушке до того дела не было. Это было в духе кочевников — уезжать не прощаясь. Прощания вообще среди «своих» были плохой приметой, потому заведя мотор и выбросив фонтанчик песка из-под широких колес, Раттана уже через мгновение выруливала на трассу, ведущую к городу. Её ждала порция лапши и груз, который, судя по отметке, предстояло забрать откуда-то с портовых складов, и кочевница не собиралась откладывать ничего из этого.

Лапша оказалась действительно «чумовой»! По крайней мере тому гаду, который написал про острый соус, Раттана дважды пожелала проколоть колесо на ровном месте — унять пожар во рту смогли только две бутылки содовой, за которую пришлось отдать девятнадцать баксов в руки хихикающего китайца. Купить в автомате вышло бы дешевле, но когда из глаз непроизвольно льются слезы, а последняя бутылка воды была выпита еще на парковке, выбирать не приходится.