В ответ ей отрицательно покачали головой.

— Рисунок на моей ладони стерся, когда я применила печать Катхам…

Будь у скелета брови, они, несомненно, приподнялись бы от удивления или даже возмущения.

— Да-да, я была настолько безответственна, что применила без разрешения боевую магию. Причем жалко и неумело, едва не спалив все, — ругая себя, сокрушенно проговорила Ванда.

Лейтон покачал головой и потянулся к ящику. Он ловко открыл его, и девушка к своему удивлению увидела пару наручей, лежавших поверх неких старых книг или тетрадей. На левом наруче Ванда заметила повреждение. Затем посмотрела на руку Лейтона, державшую снаряжение. Сложно было не обратить внимания на глубокую царапину на кости его предплечья, ровно там, где были повреждены и наручи.

— Они принадлежали тебе?

Лейтон медленно кивнул, затем завладел рукой Ванды и надел снаряжение на ее предплечье. Оно, конечно же, оказалось велико, о чем девушка и сообщила умаю. Но стоило надеть второе, как вспыхнули нанесенные на них рунные знаки, и наручи плотно обхватили предплечья Ванды.

Потертые, выполненные из темной кожи ханка, инкрустированные серебром, они холодили руки, укрытые тонкой тканью рубашки. Ванда посмотрела на свои ладони. Знакомые знаки вспыхивали на них, грозя вызвать жар и сопутствующие неприятности. Но рунический рисунок лишь становился четче и стабильнее в ее руках, вызывая неподдельное изумление.

— Что? Что это, Лейтон?

Умай неспешно закрыл ящик, игнорируя вопрос, и опустил его на колени Ванды, отдавая свое сокровище.

— Лейтон, — снова взволнованно позвала она.

Прислужник поднялся, встала следом и Ванда, придерживая врученные вещи. Жестом Лейтон указал за темные высокие окна, куда-то в сторону тренировочных площадок Арда.

— Я знаю, что там находится, — кивнула Ванда. — Что ты хочешь сказать? Да, я скоро окажусь там. И это станет моим позором или шансом. Верно?

Снова кивок.

— Что мне делать, Лейтон? — прошептала Ванда устало.

Умай осторожно коснулся пальцем ее виска.

— Думать…

Затем Лейтон едва коснулся груди Ванды, там, где взволнованно билось сердце.

— Чувствовать? — повторила она, будто озвучивая все то, что не мог сказать ее молчаливый собеседник.

Напоследок Лейтон взял ее за свободную руку, сжимая ладонь Ванды в кулак.

— Действовать?

Они оба повернулись к окнам и так и стояли в почти полной темноте на последней ступени лестницы. Только бледное сияние умая было для нее единственным светом в этот час.

Думай. Чувствуй. Действуй… Почему, проговаривая про себя эти слова, она словно слышала чей-то голос? Ванда готова была поклясться, что когда-то уже слышала их. И отчего так отзывалось тоской сердце?

— Спасибо, Лейтон.

***

Кристиан устало прошелся по кабинету, провел ладонью по небритому лицу. Он тихо пробормотал проклятие, когда еще незажившая кожа рук коснулась колючей щетины. В кабинете уже успели прибраться и даже заменить сгоревший гобелен. Сейчас вместо него на стене красовалась картина, явно подобранная Селмой. Слишком пестрая, по его скромному мнению, изображавшая купание в Валмидоре речных драконов. Хотел бы и он быть таким беззаботным, как эти рептилии. Но сейчас это желание становилось несбыточным. Именно об этом ему уже некоторое время докладывал прибывший помощник.

Вир не скинул глубокий капюшон, практически полностью скрывавший его лицо, и остался стоять неподалеку от двери. Кристиан велел ему подойти ближе, а сам остановился у своего рабочего стола.

— По последним данным в Валмире, у достопочтенной каэли Эйлиш Мюрн, появился состоятельный любовник, — торопливо проговорил Вир.