Пришлось всё трижды отсортировать, и к тому моменту, как пришло время вызывать такси до аэропорта, в дверях стоял всего один чемодан на колёсиках, тубус с кисточками и красками и дамская сумочка, которая выиграла отбор, кто полетит со мной в Вермонт, а кто останется прозябать на полках до моего возвращения. Всё остальное придётся докупить на месте или попросить Сид отправить чуть позже.

Для встречи с этим миллионером из провинции не подойдут джинсы и кроссовки, потому я решила взять парочку солидных нарядов и «Лабутены», в которых мои ноги удлинялись на несколько миль. Платье с распродажи «Шанель» отлично уместилось в стопке с собратьями, а вот каблуки никак не впихивались в отделение для обуви, потому пришлось делать перестановку. Кроссовки отправились в чемодан, а туфли выдохнули, выбравшись наружу.

Всунув отполированные до блеска пяточки в «Лабутены», я любовно оглядела квартирку и вслух попрощалась с ней.

– Я буду скучать. – Прошептала я стенам и, чтобы не терзаться долгими прощаниями, захлопнула дверь, спрятала ключ за косяком и поспешила умчаться в такси к новой главе своей жизни.

Отчего-то мне казалось, что в Вермонте я найду не только нового клиента и интересную работу. Что-то важное, стоящее и незабываемое ждало меня за четыре тысячи миль от дома. В груди копошилось предвкушение, как в детстве перед праздниками, когда знаешь, что случится нечто волшебное и считаешь минуты до его свершения.

Таксист резко вильнул в бок на перекрёстке, отчего я врезалась плечом в дверцу. Выругавшись в открытое окно, он повернулся ко мне и покраснел:

– Извините за резкость. Не хотелось пропустить нужный поворот.

Это точно! Я надеялась, что свой поворот я уж точно не пропустила.

Где-то на пути в Лос-Анджелес

Для Джима Макдугалла рождение ребёнка считалось всего лишь одной из десятка отговорок, лишь бы не работать. Где-то между похмельем и сломанной ногой. Потому он так остро отреагировал на приказ «свыше» прислать своего лучшего сотрудника на замену Хэлен Хантер, директрисе креативного отдела в калифорнийском филиале «Прайм-Тайм».

Единственная разумная причина для него остаться дома в будний день – инфаркт, последняя стадия рака или клиническая смерть.

Вообще, Джим – парень неплохой, но уж слишком зацикленный на своей компании и прибыли. День прожит зря, если на счёт не упал лишний доллар или клиент не подписал многообещающий контракт.

Как только я услышал о том, что лучшая рекламная компания в городе набирает новичков на свежие вакансии, тут же подал заявку, попал на собеседование, прошёл стажировку и заполучил своё место под солнцем. Меня не спугнули ни байки о Джиме Макдугалле, гуляющие среди рекламщиков. Ни смехотворный стартовый гонорар стажёра, от которого мой пустой желудок пел ворчливые серенады вместе с пустым холодильником. Ни количество ступеней в той бесконечной лестнице, по которой пришлось пробираться на самый верх.

Поработать с гением рекламы – мечта любого выпускника Калифорнийского университета. А ещё и поближе к дому – небывалая удача. И тот факт, что меня взяли вместо тех девятерых кандидатов на одно единственное место, говорило обо мне многое. Надежды, возложенные на мои плечи отделом по найму и самим Джимом Макдугаллом, оправдали себя с лихвой. За восемь лет я выписал завидную траекторию успеха, пробравшись от звания «стажёра» до «директора креативного отдела». Мой желудок больше не ворчал, а ноги не ныли, разъезжая в общественном транспорте. Я удобно устроился на своём троне. Выше – только должность заместителя Джима, но Стюарт Хантли так прочно умостил там свою пятую точку, что сдвинуть его без помощи тяжеловоза не получится.