Мне льстит такое доверие, но я не понимаю их намерений.

- Видите ли, Владислав Игоревич, в нашей больнице мы не сможем обеспечить Роману того ухода и предоставить тот комфорт, к которому он привык. Сами видели, что у нас тут творится. Шпингалеты отлетают только от одного резкого рывка.

- Роме в ближайшие дни шпингалеты не потребуются, - слегка с улыбкой говорит старший Арсеньев.

- Боюсь, что в ближайшие дни его и не будет на месте. У нас завхоз в запое, - пожимаю плечами.

Елена Владимировна улыбается. А Владислав Игоревич вызывается прикрутить его сам. У него в машине есть нужные инструменты. Мне неудобно, но я вынуждена согласиться после появления Зины в палате:

- Людмила Ильинична! И что делать? Женщины требуют защиты от мужиков! – Зина чуть ли не кричит, но тут же перекидывается взглядом с четой Арсеньевых. – Решаете вопросы о транспортировке чемпиона? Правильно! Ему здесь не место!

На этом она убегает, а Елена Владимировна с удивлением смотрит на меня.

- Это почему же? – женщина немного неправильно поняла слова, сказанные медсестрой.

- Не волнуйтесь, Елена Владимировна, - спешу успокоить мнительную мать ребеночка-переростка. – Наша медсестра имела в виду, что даже если мы в кратчайшие сроки отремонтируем платную палату, мы все равно не сможем защитить Романа от вторжения бюджетных больных. А чемпионы наверняка не привыкли к подобным выходкам простых людей.

Я говорю с улыбкой. И мне ответили. Также с улыбкой.

- Язва…

Мы втроем переводим взгляд на Рому. Он улыбается.

- Да хоть Медуза Горгона, - радуюсь за Рому, у которого наблюдается восстановление функций головного мозга.

«Язва»…

Хм. Мелочь, а приятно.

14. Глава 14 Рома

Как же хорошо вновь окунуться в прошлое. Это не просто ностальгия. Это понимание, что я все потерял, но сейчас у меня есть последний шанс зацепить удачу за хвост. Называю Люду «Язвой». Как раньше. Она отвечает с улыбкой. Называет «Медузой Горгоной». Как и раньше. Сколько раз мы так с ней дурачились. Она язвила, я смеялся над ее колкостями в мой адрес.

На душе тепло от ее улыбки. Я окунулся в свою юность. Но сейчас столь интересное событие и блаженство по прошлому радует и огорчает одновременно.

С одной стороны, Люда мне улыбается. Хотя могла бы и послать куда подальше. То, что я тогда совершил, непростительно. Но неужели Люда меня простила?

С другой стороны, я на каждую ее улыбку в мою сторону реагирую воспоминаниями. Причем нехорошими воспоминаниями. Вспоминаю нашу последнюю встречу тогда. Наш последний разговор. Наше чрезвычайное происшествие, которое переломило всю жизнь. Корю себя за проявленную трусость. За совершенную мною ошибку. Я поплатился уже потерянным временем. А отразилось ли как-то это на Люде? Очень хочется, чтобы пострадал во всем только я.

Судя по ее внешнему виду, по ее уверенности в себе сейчас, кажется, что у нее все хорошо. Кольца на пальце не вижу, но это не дает гарантий, что она не замужем. Все-таки она хирург. Возможно, ей просто запрещено носить кольца по долгу своей службы.

- И запомни, Роман Владиславович, - обращается ко мне Люда. – Хирургия – это не то отделение, где пациенты должны терпеть боли молча. Любой неприятный симптом может указывать на начавшееся внутреннее кровотечение. А оно требует незамедлительных оперативных мероприятий. Вот хотя бы посмотрите на Суворова. – Люда кивает в сторону моего соседа с оперированной язвой. – Дважды оперировала. Второй раз чуть не потеряли мы пациента. А все почему? Потому что боли терпел.

Мужчина смущенно улыбается. Люда же говорит без злости, но отчитывает четко. Опять отправляюсь в прошлое. Люда опять становится «заучкой», «ботаном» и начинает нудеть. Но черт, как мне сейчас это нравится. Этого не хватало все прожитые впустую годы. Что победы? Висят медали на стене, иногда смотришь на них и думаешь: и это твоя жизнь? Может быть, я иду вообще не тем путем? Честно говоря, подобные мысли все же меня посещают чаще.