– Края плохо промазал – отклеятся. И вести надо ровнее, одни пузыри вон, – снова раздался противный голос, но теперь из велотренажёра.

Жора не выдержал, бросил в сердцах шпатель в ведро с клеем и, разложив на полу мешки со штукатуркой, улёгся на них спать.

– Смотрите, какие мы обидчивые!

Жора не отвечал. Ему хотелось поскорее попасть в спортзал и отвести там душу.

Всю ночь бабка сводила его с ума. То бубнила что‑то нечленораздельное об индексации небесной пенсии, то дверцей холодильника стучала. Отрубился гигант только под утро и спал как убитый, изредка сотрясая стены богатырским храпом.

С первыми лучами солнца Жора, как обычно, ушёл на тренировку, а вернулся уже ближе к вечеру. Под мышкой он держал пакет новых обоев, беруши, пару мешков штукатурки и холодильник с самой тихой дверцей, какую смог найти.

– Явился‑таки! А я думала, что выжила тебя!

– Не дождёшься, – проскрежетал сквозь зубы Георгий и, разложив покупки, принялся разводить клей.

Привидение уже готовило новую порцию издевательств, как вдруг в дверь позвонили. Привыкший делать ремонт в одних трусах, Жора совсем не ждал гостей.

В приоткрытую дверь без какого‑либо приглашения нахально вошла женщина «в летах» и ядовито-красном вечернем платье. На голове дамы пружинили ещё не остывшие кудри, прямо на Жору беспардонно смотрело невероятно глубокое декольте, а сама она пахла новым тренажёром. У Жоры аж помутнело в глазах.

– Я смотрю, у нас новый житель, – томным голосом произнесла нежданная особа.

– Жора, – протянул качок мускулистую руку, и женщина тут же оценила размер пальцев, пожав своей пятернёй один указательный.

– Знаете, я так рада, что в доме наконец появилась свежая кровь, – словно кошка, мурчала женщина, годившаяся Жоре в матери.

– Какая кровь? Да что за дом ужасов?! – воскликнул спортсмен и, взмахнув руками от недоумения, проложил в стенах две новые штрабы под будущую проводку.

– Да я про вас, – успокоила женщина богатыря. – Вы наша свежая кровь! А то тут одни пердуны старые живут, истерички да инвалиды. Взять хотя бы Зойку, бывшую хозяйку этой квартиры: та вообще во всех номинациях зараз могла победить! Слава богу, ушла на покой, – последнюю фразу женщина кинула с шутливой улыбкой, а затем представилась: – Клара Андреевна, новый управдом!

– Вот ведь стерва! Нет, ну вы слыхали? Управдом она новый! Это кто ж тебя, змеюка, избрал? – раздался голос из стиральной машины.

– Вы слышали? – с надеждой в голосе спросил Жора у Клары.

– Что именно? – непонимающе вскинула бровь женщина.

– Голос! Бывшей хозяйки! Она только что говорила, – качок чувствовал себя инвалидом умственного труда, говоря подобное вслух, но ему очень не хотелось признавать своё сумасшествие.

– Нет, не слышала. А что, у вас здесь призраки?

– Не слышала она, как же! Зато я каждый раз слышала, как к ней то сантехник, то участковый, то Галькин муж захаживали. Все пять этажей слышали!

Клара Андреевна «случайно» задела горшок с диффенбахией, что остался от Зойки и стоял на тумбочке в коридоре. Тот слетел на пол и моментально раскололся.

– Ой, я такая неуклюжая! Позвольте, я соберу землю, – залепетала женщина, схватила веник и, нагнувшись максимально артистично, принялась за уборку.

– Дрянь! Потаскуха! Сволочь! Нарочно ведь уронила! – кричал утюг. – Знаете, Георгий, я вам новый цветок принесу. Любите папоротники?

Из цветов Жора любил только подсолнухи, потому что они давали его любимые семечки. Он хотел было открыть рот, но его опередили.

– У меня аллергия на папоротник! – кричала покойная Зойка, но управдом не обращала на неё никакого внимания.