18. 18. Артём
Алиска краснеет как маков цвет до кончиков своих маленьких ушек и тупит глаза в гитару, прикрываясь от меня ресницами.
Представление с сексом через взгляд, я ей ожидаемо обломал. И её это ожидаемо бесит.
Вижу, как раздраженно раздуваются её аккуратные ноздри, и как зубки нещадно мучают нижнюю губу. Почти слышу ментальное «зачем ты приперся, сволочь?», разлитое между нами в прогретом костром воздухе.
Больше не забыть это лето
Ветром по щекам будет где-то…
Поёт Алиска уже совсем другим вибрирующим, хрипловатым от сдерживаемых эмоций голосом, и это вдруг…
Так эротично…
Сука…
Проникает под кожу куда-то, норовит глубже…
И я просто утопаю в этой рыжей вредной девчонке, сидя напротив, разделяемый с ней высоким костром, который окутывает Алису инфернальным свечением. Остальной мир не перестаёт существовать, но словно отъезжает на второй план, оставляя в фокусе только её образ.
Её издевательски милое голубое платье, подчеркивающее полную упругую грудь, волосы цвета жарче, чем сам огонь, бледная, будто подсвеченная изнутри кожа, пушистые ресницы, скрадывающие от меня синие бездонные глаза, розовые губы, поющие романтичную песню не для меня.
И напряженный, чувственный на грани фола тембр, который стал таким только сейчас.
Я будто в замедленной съемке это всё вижу и чувствую – так хренею от общего впечатления. Алиска - она…просто…
Цветочек так резко бьёт по аккордам, завершая песню, что я крупно вздрагиваю, с трудом выбираясь из своих вязких пошло-интимных мыслей.
- Мне надоело, - только сейчас поднимает на меня синий взгляд и смотрит прямо в глаза, - Может ещё кто-то хочет спеть?
- Давай я, - отзываюсь глухо, завороженно таращась на неё. Хотя петь вообще не планировал.
На черта я вызвался, а?
Нет, я могу, но это вот – два простых аккорда и завывание про демобилизацию под них. Ну или про голубей, летящих над нашей зоной. На выбор.
Но отступать уже поздно – Алиска насмешливо выгибает левую бровь, провоцируя, и поднимает гитару в вытянутой руке.
- Ну бери, я тебе приносить не буду.
Вокруг раздаются приглушенные смешки, голоса становятся тише. Никто ещё не успел забыть представление, устроенное Алиской в столовой, и в воздухе явственно разливается желание увидеть второй акт. Но его не будет. Уж что-нибудь спою.
Встаю со своего места и огибаю костёр, не отводя от цветочка глаз. Забрав у неё из рук гитару, шикаю «кыш» на какого-то болезного первака и, расчистив себе место рядом со своим ядовитым Лютиком, присаживаюсь, впечатываясь своим бедром в её. Сразу жарко - ногу печёт так, будто засунул прямо в костёр. Кошусь на Алису, нахально подмигивая. Пренебрежительно морщит свой задранный носик, и я невольно вспоминаю, что сколько бы она не строила из себя брезгливую недотрогу – до одиннадцати вечера осталось совсем чуть –чуть.
Кхм…От этой мысли всё тепло от места на бедре, где мы соприкасаемся, целенаправленно устремляется в пах, и я поправляю гитару, так удачно прикрывающую мои влажные шорты.
Рассеянно провожу пальцами по струнам. Так…Что бы такого сыграть?
- Тёмка, «Кино» давай…Нет, КиШа! КиШа можешь?! – начинают сыпаться со всех сторон заказы, пока я туплю.
Игнорирую. У меня тут барышня не юзана – какие ей пачки сигарет и камни по голове? Надо что-то романтичней…
Наконец, определившись, выбиваю первый аккорд.
Бьётся сердце, скорость набирает
Кило герцы сердце разрывают
Ребята вокруг взрываются одобрительными криками. Ромка Зверь ещё никогда не подводил. Тут же толпа подхватывает простые, давно выученные наизусть слова.
Скоро, скоро, скоро, я не скоро