Слова, приходившие сверху, становились плотью и разливались по телу волнами благодати и истины. Становилось понятным, что только через любовь можно коснуться истины. Это было особым религиозным сознанием, которое возникало совершенно независимо от физического существования.

Не было и не рождалось никаких сомнений в таком единичном союзе, потому как душа послушника с получением света и помощи, одновременно училась смирению во всемирном духе, во всемирной истине, которая являла собой всеобщий поток, струящийся в какую-то волшебную неизвестность. Когда человек, засыпая на ночь или навечно, попадает в другой мир, другое пространство, он видит то, что является только в тот краткий миг. Поэтому все живые с уверенностью утверждают, что после смерти человека ожидает либо ад, либо рай. Третьего не дано! Только такого просто не может быть. И никто не знает, что будет там, после ада и рая? А там – та самая неизвестность, имя которой Любовь!

Что могло дать проповедническое одиночество во снах? Братья, с которыми он жил в пещере, быстро заметили его соотношения с Вышним миром, поэтому он получил особую благодать посвящения, дар пророчества и неприметное для глаз общение с потусторонним миром, куда принимали не каждого.

Это для жителей пещеры было отметиной во всех делах и на всяческих умственных решениях сказывалось тем ощущением связи с вышним миром, которое имел не каждый. Нужно было научиться справляться с человеческими страстями, с ненавистной ложью, с печальными помыслами и унынием. Умение бороться со страстями давалось от Бога только тем, кто обладал небесным союзом.

Послушник был принят сюда, как брат и приветствовался, как Избранник. Кто его родители и откуда он родом не знал почти никто. Только Закхей, первосвященник ессеев, приведший мальчика в храм, знал кто он и откуда родом. Но за все годы учения к неофиту не приезжали родители, чтобы проведать своё дитя. И мальчик тоже никуда не отлучался, за исключением одного раза. В то время Иисус, а это был он, числившийся в учениках и исполняющий законы храмового послушания, был уже довольно взрослым и вместе с первосвященником ездил в Индию и царство Десяти Городов, что раскинулось в Западной Сибири. Никто не знал зачем Иисус и Закхей посещали древний Тибет и Аркаим, но что побывали там не зря, понимал каждый из адептов и монахов этого духовного святилища.

Теперь Иисус обрёл ещё какие-то страницы мистического посвящения. Он умел теперь оказывать непреодолимое влияние на своих учителей и прочих неофитов благодаря исключительному превосходству над всеми живущими в этом мире. Но сам не ощущал и не выказывал никакого превосходства, потому как человек не рождён командовать, или распоряжаться судьбами окружающих, равно как и своей судьбой. Хотя знал и понимал он, что каждый из живущих выбирает сам свою дорогу. Часто оставшись один в келье, стоя на коленях у пламени, Иисус произносил только одно:

– Отец мой, я не делаю то, что хочу, а чего не хочу – то делаю! Да будет воля Твоя, а не моя. Не даждь мне уснути во греховной смерти!

Надо сказать, что в этой храмовой пещере, находящейся недалеко от Мёртвого моря, уже с древних времён была школа ессеев, но никто их пока не трогал. Внешние переселенцы-кочевники и даже осёдлый народ Малой Азии не знали и не интересовались, почему ессеи устроили школу в пещере, превратив её в свой монастырь.

Это всегда осталось исторической тайной, потому как ессеи никогда никому не говорили о своих делах. Многие из них жили совсем недалеко, в городке Енгадди, тоже находящемся вблизи Мёртвого моря. Также людей этих можно было встретить в любом конце Израиля, а практически о них никто ничего не знал. В мир обычных людей доходили только отдельные разномастные слухи, но никто толком сказать ничего не мог. А сами ессеи не любили промывать косточки своему племени среди любопытствующих чужаков. И этого неписанного правила никто не нарушал.