– Это неопубликованные материалы, отчеты по кампаниям, вам должно это понравиться, – я присаживаюсь на краешек стола рядом с боссом, готовая комментировать страницы презентации.

Я вижу, как он автоматически пролистывает страницы, пока я сама рассказываю заученные фразы про основные показатели, незаметно придвигаясь все ближе. В очередной момент я наклоняюсь к нему, чтобы показать ему какие-то детали графика и якобы нечаянно дотрагиваюсь своей ногой до его колена, извиняюсь, но не убираю ногу обратно. И он тоже. Я уже не мерзну, и чувствую, как гладкий мрамор столешницы приятно холодит мою разгоряченную кожу под нежной тканью французского шелка. Я слышу, как учащается его дыхание, и сквозь ледяные волны кондиционированного воздуха уже пробивается пламя его аромата. Запаха возбужденного дорогого мужчины: аромат кожи тонкой выделки, ноты коньяка и виски и облака пряностей, муската и мускуса!

– Иван Юрьевич, хочу обратить ваше внимание еще на этот показатель, – нежно распеваю я свою заученную мантру, тыча пальцем в расплывающийся перед глазами график, и приближаю свое лицо еще ближе к его благоухающим усам. Я случайно-осторожно провожу своей рукой по его ладони, он подвигает ее ко мне: я беру ее, и она послушной лодкой плывет за мной. Я очень нежно лижу кончик его указательного пальца: он слегка соленый и пахнет табаком. Слышу его прерывистый вздох, и начинаю медленно сосать и покусывать каждый палец, заглатывая все глубже и глубже. Он уже не может скрыть легкий стон, тренькает телефон, он просто сбрасывает звонок. Я сажусь на знаменитую столешницу прямо напротив него и раздвигаю ноги: вполне возможно, это самый настоящий мрамор из Помпеи, – проносится у меня в голове, когда он влажными дрожащими пальцами начинает мягко скользить по моим прозрачным трусикам Victoria’s Secret и сползает на колени прямо перед моей гладко-выбритой, без единого волоска, киской…

Я уже предвкушаю влажно-сумеречные прикосновения, поглаживания через тонкую ткань шелка, трение о кожу тугой резинки, все эти сладкие судороги и предчувствия, которые реальнее и более желанны настоящих, порой неосторожных и прозаичных ласк… Начинаю воображать прикосновение мягких ухоженных усов, благоухающих Hermes к моему клитору, приближение теплых и влажных губ, мое сознание начинает затемняться, как в кинотеатре перед началом сеанса… И тут наконец-то я чувствую, как он своим языком медленно и сначала очень-очень осторожно начинает водить снизу вверх: от моей маленькой тугой дырочки до заветного холмика прямо по тончайшей ткани трусиков. Первое время едва касаясь, а затем, усиливая нажим, от чего моя устричка начинает сочиться соленой влагой, и я уже не могу сдерживать свои стоны: низким кошачьим урчанием они раздаются в этом холодном кабинете на самой вершине Москвы. Мой партнер начинает посасывать меня через ткань, и мое желание уже становится таким невыносимо терпким, что болезненно отдается сладостно-острыми судорогами: еще немного, и я почти растаю в соленую вязкую лужицу прямо в этой комнате…

И тут словно свет в моем сознании снова включается, и мой уже почти состоявшийся босс поднимается ко мне, расстегивает ширинку и, взяв мою руку, начинает водить ей по своему полувставшему члену, а второй рукой властно и настойчиво тянет мою голову вниз, к извечному минету.

Ну что ж… Каждая женщина желает знать, что у мужчины в штанах. Это факт. Сидит ли она на приеме у окулиста или отводит ребенка на футбольную тренировку, а уж тем более, когда разговаривает с начальником. И уж тем более, когда устраивается на работу. Всегда интересно, кто же там: властный и целеустремленный? Крошечный и беззащитный? Или, наоборот, экзотичный и искривленный, как стебель орхидеи. Кто же правит этой огромной империей? Я осторожно опускаюсь на колени и очень аккуратно, словно разворачивая тонкую шуршащую подарочную обертку, начинаю раздвигать ткань дорогих штанов и боксеров, параллельно нежно поглаживая выпирающую плоть от основания и до уздечки, ощущая, как член под моими пальцами наливается и твердеет. И я очень бережно, словно скрытый листвой осенний грибок освобождаю от одежды аккуратный набухший фаллос. Такой изящно слепленный и безупречный, он полностью укрывается в моей ладошке, как крошечный малышка-кролик.