Четверг, 31 марта 1977 года

Ланч с Виктором (16 долларов), потом мы прошли до дома с квартирами-лофтами на пересечении 19-й улицы и Пятой авеню, куда въезжает Максим, и вот Виктор стал подумывать, не прикупить ли и ему там что-нибудь. Я попытался отговорить его, сказав, что квартиры там на самом деле маленькие. Что правда. Я совершенно не понимаю, зачем Максим хочет туда переезжать, ведь эта квартира ничуть не больше ее нынешней. Она говорит: «Мне просто нужно одно большое помещение», но ведь когда она перевезет туда всю свою мебель, комната вовсе не будет казаться такой уж большой. И стоит она 32 тысячи долларов. Виктор со своим бойфрендом проводили меня до офиса. Одна ясновидящая недавно предсказала бойфренду Виктора, что его собьет автомобиль. Правда, она потом решила, что, может быть, неверно прочитала знаки и надо бы еще погадать на картах Таро, но когда она их раскинула, то сказала: «Все случится куда раньше, чем я думала». Ну вот, и теперь этот парень сам не свой. Она попросила пять долларов, и он сначала сказал ей: «Не дам, раз ты мне такое наговорила», но она сказала, что не заплатить нельзя, и тогда он заплатил. Как так можно вообще?! В смысле, подобная штука по-настоящему, на всю оставшуюся жизнь, западает в сознание. Парень обратился к ней, потому что его друзья сказали: она – мастер своего дела. Чтобы облегчить его состояние, я мог лишь сказать ему: предсказательница, наверное, поняла, что он – человек беззаботный, вот и сказала ему все это, чтобы он вел себя поосторожнее… Меня пригласили к Диане фон Фюрстенберг, на ужин в честь Сью Менгерс. Добрался к себе домой, наклеился, потом на такси доехал до ДФФ (2,25 доллара). На ужин пригласили, оказывается, самых крутых газетчиков. Мистер Грюнвальд из журнала «Тайм»[236], Нора Эфрон (я что-то только не видел там ее мужа, Карла Бернстайна)[237], Хелен Герли Браун со своим мужем Давидом[238], Айрин Селзник, а также бойфренд Дианы – Барри Диллер. Мне очень захотелось поболтать о том о сем, ну, я говорил и говорил, и никто не слушал, что я там говорю, все попросту игнорировали меня. Я знаю, что не нравлюсь Диллеру, вот и старался изо всех сил, чтобы он переменил свое мнение обо мне, но его отношение ко мне все равно ужасно.

Там была Бьянка. Я-то думал, что она уже уехала в Париж. Она вслух высказывала все то, что я думаю, – например, какие же стервы и Диана фон Фюрстенберг, и Сью Менгерс, – и еще она сказала: «По крайней мере, Сью иногда смешная». Сью должна вот-вот уехать в Европу, чтобы повидать там мужа, который разрешает ей встречаться с ним не чаще, по-моему, чем раз в несколько месяцев.

Я сказал Айрин Селзник, что видел у Джорджа Кьюкора ее прекрасный портрет. Я так долго восхищался Калифорнией, что все решили, будто я собрался туда переехать.

Хелен Герли Браун сидела у моих ног, и я рассказывал ей о Калифорнии. Бьянка говорила, до чего же наверняка все эти люди скучны мистеру Грюнвальду: она не знала, кто он такой, и лишь когда он уже ушел, я ей объяснил. Они все там двуличные люди, и Диана пригласила меня только для того, чтобы расплатиться за то, что ее фото оказалось на обложке Interview, но кого это волнует? Диана очень худа. Очень поздно появился Дино де Лаурентис со своей женой, Сильваной Мангано, она была в белом платье от Оскара де ла Рента и жаловалась, что ей холодно.

Эгон фон Фюрстенберг появился со своей подругой, которая когда-то приходила к нам на «Фабрику», и я ее терпеть не могу. Она, по-моему, наконец поняла, что я ее ненавижу, потому что не сказала мне ни слова. Ее имя начинается на «М», что-то вроде «Марита». Он на ней ни за что не женится. Бьянка сказала, что хотела бы пойти потанцевать, она позвонила для этого в справочную службу, но там ей не нашли никаких вариантов, и она осталась.