Оставалось лишь одно – вылить все переживания на чистые страницы дневника, всегда доступного для личных откровений. Витя отложил вилку с несъеденными макаронами и потянулся за блокнотом. Тяжело вздохнув, он принялся прерывистым почерком превращать мысли в слова на бумаге:

«И снова здравствуй, дорогой дневник. Вот я и остался в пугающем одиночестве. А знаешь ли ты, что такое одиночество? Хотя, ты ведь, по сути, собрание листов, а это уже можно считать обществом… – Виктор остановился. Написанное показалось ему странным, но вычеркивать предложение он не стал, а продолжил выплескивать дозу умозаключений, тревожащих сознание. – Полагаю, судьба у меня такая – никому ненужный одиночка. Родителей не стало, когда мне было десять лет. Авиакатастрофа с летальным исходом, до сих пор страшно об этом вспоминать. К счастью, опеку надо мной взяла бабушка по папиной линии – милейшая женщина, которая отдала всю свою жизнь искусству и вырастила маленького сироту интеллигентным человеком, владеющим несколькими музыкальными инструментами и отлично разбирающимся в искусстве. Личная жизнь бабули бурлила как гейзер до самой её кончины, но со мной она почему-то воспитательных разговоров на тему «половых отношений» не проводила. Или это я не понимал, что она даёт мне уроки через практику. Просто тогда я был застенчивым подростком, теребившим разве только смычок скрипки и не особо понимающим суть происходящего. Бабушка всегда жила хорошо. Во времена бурной гастрольной деятельности она скопила кругленькую сумму, позволившую ей достойно проводить старость. Да и ухажеры обильно одаривали мою «театральную приму» подарками. Я, видя всё это, научился относиться к женщинам с уважением и щедростью.

Печально, что Лере моих стараний оказалось недостаточно. Да, зарплата у меня небольшая, но я крутился как мог, переступая через себя и свои принципы. Что я только не пробовал! Репетиторствовал, увы, это абсолютно не моё. С большим количеством людей мне как-то проще контактировать, а когда ты остаёшься один на один с учеником, невольно начинаешь теряться. К тому же те, кто приходил на индивидуальные занятия, зачастую являлись жертвами родительских амбиций и бренчание по клавишам сорок пять минут их совершенно не зажигало. А я так не могу! Да, это деньги… Но, если у ученика нет интереса и желания, для чего же издеваться над маленьким человеком с самого детства? Вся жизнь впереди, ещё намучается. В итоге, с помощью частных уроков мне удалось скопить вполне неплохую сумму, которую в скором времени пришлось спустить на поездку в Турцию – давнюю мечту Леры.

Потом было курьерство. И кто сказал, что это просто? Отнюдь нет! Теперь я с большим уважением отношусь к «простым» на вид профессиям. Да и вообще, не стоит обсуждать и осуждать людей, зарабатывающих несерьезным по меркам общества трудом, ведь нам не известна их жизненная ситуация…» – Виктор вдруг оторвал ручку от бумаги. Пробежался глазами по строкам и на выдохе произнес:

– Опять меня повело в философские рассуждения, а Анфиса Юрьевна попросила без этого, только факты о себе, мысли, желания, идеи! Продолжим.

И снова потянулись буквы ровным строем на чистом листе.

«Было одно место работы, которое мне откликалось – выступление в ресторане. Ты играешь, поёшь, люди счастливы и довольны, пусть и по причине употребления алкоголя. Бывает, подойдёт к роялю солидный дядечка с пачкой новеньких купюр и попросит исполнить за вознаграждение задушевный шансон в классическом прочтении. Или симпатичная девушка вонзится в тебя цепким взглядом, придумывая в воображении игривые фантазии. Вроде бы мелочи, а безумно приятно. Как же здорово – ты создаешь настроение, атмосферу! К глубочайшему моему сожалению, пришлось отказаться от данной деятельности, потому что Лерка сильно ревновала и устраивала сцены, вместо слов поддержки и благодарности за дополнительный доход.