На следующий день свадьба продолжилась, и всем снова было не до мамы. Надира утром вышла из комнаты в красной шифоновой юбке и красной шелковой кофте. Она начала помогать бабушке. Дядю я весь день не видела, он куда-то ушел. Я встретила его только утром, и он был такого же цвета, как Надирина одежда.

К нам приходили гости из других сел – те, кто не успел поздравить нас вчера. Они шумно целовались с бабушкой, Надирой и Салихой. Садились вокруг клеенки, на которой лежали, привезенные ими торты «Каприз» и «Наполеон», печенье, конфеты. Я ела, пока могла, потом места в животе не осталось, и я просто смотрела на сладости, чтобы их запомнить. Когда свадьба закончится, их больше уже не будет.

– Вы видели вчера, как Зумкина дочь глазки парням строила? – спросила Салиха.

– А какая она накрашенная была, – сказала другая соседка.

– Куда родители смотрят, – закачала головой бабушка.

Когда я слушала их сплетни и закрывала глаза, мне в темноте представлялись четки. Как будто бусинки – это сплетни. Бабушка с соседками перебирают их одну за другой, без остановки. И все их сплетни одинаковые. Уже неинтересно слушать, честное слово.

Я отнесла маме кусок «Каприза».

– Хадижа… – сказала она.

– Мама, ешь.

– Я не хочу.

Я потрогала одеяло, под которым она лежала. Боялась, что под ним ничего нет, такой мама стала маленькой. Боялась, что от мамы осталась одна голова.

– Мама… – я погладила ее по лицу. У нее была горячая щека.

– Хадижа… – сказала она, из ее глаз потекли слезы.

– Мама, не плачь, да.

– Я не плачу.

– Мама, пойдем вниз. Там торт, конфеты, гости, невеста, посмотришь, какая у нее красивая юбка – шифоновая.

– Потом пойду, – сказала она. – Я устала.

– Почему ты устала? Ты же ничего не делала.

– Когда вырастешь, узнаешь, – сказала она.

Через окно было слышно, как возле наших ворот остановилась машина. Кто это?! Я побежала вниз. Бабушка уже была во дворе и сделала сладкое лицо. В ворота заехала белая машина. Из нее вышли маленький худой мужчина с лысой головой, молодой парень в белой рубашке и большая толстая женщина с вот такой, как мой палец, цепочкой на шее. Кто это, не поняла я.

Женщина была обута в туфли с золотыми квадратными бляшками спереди. Она поправила шелковый платок, упавший с головы. Аман, сколько у нее было колец на пальцах! Сейчас бабушка умрет от зависти, подумала я.

Бабушка бросилась к этой женщине, прижала ее к себе, пока дедушка здоровался за руку с парнем и мужчиной. Женщина отодвинула бабушку от себя. Но бабушка взяла ее за руку, долго смотрела ей в глаза и плакала. Оказывается, это была ее сестра, мамина тетя.

Женщина зашла в дом, поцеловалась со всеми женщинами. Подошла к Надире и стала смотреть на нее. Надира вся покраснела. Женщина покачала головой.

– Ай, красавица! – сказала она.

– Садись, садись! – бабушка била рукой по подушке рядом с собой. – Давай с дороги перекусим, чай попьем.

– Чай успеем попить, – сказала женщина, усаживаясь рядом с бабушкой и тяжело дыша. Она посмотрела по сторонам. – А где Айша?

– Там, в комнате, – бабушка махнула рукой на лестницу. – Плохо себя чувствует она, когда тут нужна помощь.

Женщина убрала со своей руки бабушкину руку, встала с подушки и пошла наверх. Лестница скрипела, когда она наступала на нее толстыми ногами.

Она спустилась через пять минут без платка с мокрыми глазами и красным лицом.

– Айше надо срочно позвать врача! – сказала она бабушке.

– Завтра вызовем, сейчас мне не до нее. Давай-давай чай пить, – засюсюкала бабушка. Кажется, она боялась своей сестры. Наверное, потому, что она богатая.