Уверен, что я знаю не всё. Некоторое, как они говорят, не для моих ушей. Папа и по части пикантного большой мастак. Когда он завуалировано намекает на какое-то событие, мама, густо краснея, сверкает глазами в мою сторону и по-особенному произносит имя папы.

— А-а-ндр-р-рей.

«Ан» вытягивается, а «Р» больно царапается и вибрирует.

Я и сам не горю желанием выслушивать подобные истории. Алё, родители! Вы должны думать, что я ничего не знаю о сексе, а я не должен знать, что вы меня создали кустарным методом. Лучше уж представлять версию бабушки: якобы детей выдает Дед Мороз. Детям он дарит игрушки – а взрослым вот «такое». За хорошее поведение, конечно же.

Подозреваю, мои родичи вели себя не очень хорошо. Раз я до сих пор единственный ребенок в семье. Мама очень хотела ещё детей. Несколько раз они заводили со мной беседы на тему, хочу ли я братика или сестрёнку, я всегда соглашался, но мама попадала в больницу раньше, чем я замечал у неё круглый живот. Возвращалась она печальная… и без братика. Не получилось у них пополнить рыжее племя.

Перечитал свои записи. Да уж. У меня биполярное расстройство как минимум. Начал об одном, перескочил с темы, а потом вообще ушёл в другую сторону. Ладно, типа подытожу планами на будущее. Лилю я добьюсь, с «мужицкими» советами или без, она обратит на меня внимание. Может, и правда придумаю «широкий жест». Папа до сих пор, как накосячит, так творит что-нибудь масштабное. Мама каждый раз восхищается и, естественно, прощает. Всё-таки любят они друг друга. Аж тошно иногда смотреть на их сюси-пуси. Тошно и завидно.

***

Опустив дневник на колени, Наташа вытянула босые ноги и пошевелила пальцами. Ходить без обуви было непривычно и почему-то неловко, будто её могли отругать за эту вольность или сделать замечание. Какими же беззащитно-белыми выглядели её ноги, будто она ими и не пользовалась раньше, только достала из упаковки. Чёрный педикюр только усиливал ощущение кукольности стоп.

Прикрыв глаза, Наташа подставила лицо ласковому вечернему солнцу и слабо улыбнулась. В голове всё ещё перекатывались чужие мысли – мысли Рыжика. Она обдумывала прочитанные откровения. Жаль, что он не ставил даты, да и сами записи вел хаотично, сумбурно выплескивал эмоции и действительно перескакивал с одного события на другое. Удивительно, но исправлений практически не было, словно он писал потоком и не перечитывал. Если он так хотел впечатлить потомков, стоило позаботиться хоть о какой-то хронологии. А так, вообще непонятно, где происходят события. Да она даже имени его не знает. Просто Рыжий. Интересно, добился ли он в итоге любви Лили и появился ли у него братик? Наташа разрывалась между двух желаний: прочитать все залпом и, возможно, найти ответы и растянуть процесс чтения как можно дольше. Ей нравилось нырять в его жизнь и читать наивные, но порой довольно взрослые размышления.

В этот раз от чтения отвлёк не индюк, хотя он снова бродил вдоль забора со стороны соседа и не давал расслабиться. Голуби приглушенно ворковали, где-то в глубине дома глухо тикали единственные часы, которые Наташа заводила, но они упорно отставали. Привычные звуки и обволакивающая безлюдная реальность. И тут со стороны кухни послышался голос. Кто-то недовольно бурчал и ругался. Наташа тряхнула головой, взлохматила волосы. Голос стих, но почему-то казалось, что это только начало. Она не могла понять, почему вернулись галлюцинации, вроде всё прошло ещё месяц назад. Она-то понадеялась, что нервная система пошла на поправку и залатала дыры в памяти. Или это у новых таблеток такие побочные эффекты? Как бы то ни было, галлюцинации не просто вернулись, а усилились и разнообразились.