«Гадание на кофейной гуще, гадание по яичным белкам… да это надругательство над тонкой наукой провиденья, – усмехнулась про себя Верония. – Если каждый так поступает, то истинное гадание вскоре умрет. Пускай послушает мнение той, кто вступил на поприще предсказательницы. Над женщиной нет туч, значит, я непременно порадую ее».

Верония вскрыла три карты. Когда она погружалась в видения, ее лицо становилось еще бледнее, чем обычно, а глаза затуманивались. Десятка пик, девятка и десятка бубен стерли с нее былой настрой. Поездка в Маттиас, о которого гласила десятка пик, прочила новые знания: девятка бубен укрепляла эту веру. Но девятка бубен… Эта коварная карта перечеркивала все благое от поездки. Лотти бы посоветовала пожелать людям спокойного отдыха, но Верония отвергла эту идею. В ее власти предупредить беду, что подогревало ее самолюбие. Силы прильнули к ней, и она произнесла:

– Вы представляете интересы короны?

– Разумеется, – утвердительно ответил мужчина. Верония услышала возле него едва доносимые возгласы и крики. В них она уловила и его голос, где он возмущался. Видимо, в мыслях он кричал на нее. Над его головой сгущались тучи. – Мы же не джентри или буржуа, у меня чин при дворе.

– Тогда отложите поездку в Матианс.

– Почему же? – повысил голос мужчина. – Эта поездка обещала дать мне образование и познакомить с другими чиновниками.

– Вам выпала девятка бубен, – Верония ткнула в карту на столе и тихим голосом продолжила: – Это значит, что поездка поставит мертвую точку в вашей жизни. По пути на вас нападут и заберут ваши жизни.

– Правда? – Прижала руки к груди дама.

– Абсолютно, – тотчас отрезала Верония. – Я это вижу.

– Чушь, – процедил чиновник, но Верония сохраняла невозмутимость. – Жители Кечинтона не настолько глупы, чтобы нападать на чиновника вроде меня.

– Но-но-но… – залепетала дама, но мужчина кинул на нее колкий взор и вставил:

– Дорогая, у этой особы разыгралось воображение. Надеюсь, ты не восприняла это слишком близко к сердцу? – Дама замешкалась, он продолжил: – Мы лишь заплатили за то, чтобы кто-то поигрался с картами и выдал свои фантазии. Как у вас хватает наглости говорить о моей гибели?

– Потому что она слишком вероятна, – приглушенно отвечала Верония. Она услышала восклики возле мужчины, его возмущение, и продолжила: – Смерть сопровождает любую жизнь, обыкновенное дело. Я слышу, как вы злитесь на меня. Вы сами попросили сделать расклад, я же покорно подчинилась вашей просьбе. Мое дело – предупредить вас, остальное уже на вас.

Гнетущий голос Веронии вызвал у чиновника кривую улыбку. Он осторожно глянул на гадалку, которая сохраняла спокойствие и словно смотрела в его душу. Он осекся и затем быстро сказал:

– А вы, смотрю, никогда с ней не сталкивались… Будем считать, что мы занялись благотворительностью и помогли этой леди заработать на хлеб. Не позволим ей погибнуть от голодной смерти. Нам уже пора.

Пара ушла. Верония окаменела, хмурые тучи сгустились в ее душе. Еще никогда ее дар так не унижали. Ее умения прорицания, ее тонкое восприятие судьбы опустили до игры! Слова мужчины омрачили ее дух. Зачем она сказала правду? Если бы она последовала примеру Лотти, то не столкнулась с таким ударом. Ей не верят! Будь её слова благозвучнее, то она бы избежала той усмешки, какой окрестили её дар. Верония нашла в себе силы встать, сложила карты и вернулась к подруге.

Лотти тем временем собрала вокруг себя трех модисток, что работали здесь. Одна сидела напротив нее, вторая откинулась на стул, третья оперлась на стол. Недошитая шляпа висела на стуле с болтающеюся лентой. После чистой гостиной темная сырая каморка виделась как тюремная комната. Лотти разложила карты на столе и сказала: