Он повернул направо, нашарил на стене выключатель и зажег лампу в дальней части подвала. Тут старого хлама было меньше. Отдельно стоял пожелтевший от времени холодильник, пара велосипедов со спущенными шинами. В углу раковина с краном, из которого капала вода. На самодельном столе, сваренном из листов железа и арматуры, стояла кастрюля и пара грязных тарелок.

Клоков забрался коленями на стол, вытащил из стены пару кирпичей и аккуратно положил на столешницу. Запустив руку глубже, достал еще три кирпича. Девяткин с Лебедевым стояли за его спиной и переглядывались. Клоков запустил руку в образовавшуюся дыру, прижался щекой к стене, пытаясь до чего-то дотянуться.

– Нет, руки слишком короткие, – оглянувшись, он посмотрел на старшего лейтенанта Лебедева. – Вот вы достанете. У вас и рост высокий и руки как эти… Длинные.

– Полезай, – скомандовал Девяткин.

Забравшись на стол, Лебедев встал на него коленями и сунул руку в темный проем. Он засопел, пытаясь зацепиться за что-то кончиками пальцев. Придвинулся ближе, прижался плечом к стене, вытянул руку во всю ее длину.

– Ой, что-то скользкое, – хрипло прошептал Лебедев. В подвале было нежарко, но лицо блестело от пота. – Ух… Скользкое и липкое. Никак не ухвачу. Зацепиться не могу. Надо бы дальше руку просунуть.

– Так просовывай, – Девяткин почему-то тоже перешел на шепот.

Лебедев еще плотнее прижался к стене, вытянул руку так далеко, как только мог. Хозяин дома попятился назад и отвернулся. Девяткин, навалившись на палку и костыль, стоял неподвижно. Он нахмурил лоб, словно ожидал какой-то пакости.

– Достал, тяну….

Лебедев вытащил руку из дыры и бросил на стол запечатанную в целлофан пачку вермишели. Девяткин осмотрел добычу и не смог сдержать вздоха разочарования.

– Обычная вермишель, – сказал он. – Точнее, не совсем обычная. Произведена на первом образцовом комбинате. Это звучит.

Он повернулся к хозяину.

– Ты что, издеваешься?

– Мой племянник, когда вышел из заключения, какой-то чудной ходил, – Клоков часто моргал глазами. – Будто пыльным мешком прибитый. Он купил ящик тушенки, рассовал банки по всему дому. Купил вермишель. Ночью варил и ел. Ему казалось, что еды слишком мало. И что в магазине эти чертовы макароны кончатся. И тогда придется голодать. Через пару недель это прошло. Вы еще в тайнике посмотрите.

Девяткин протянул Лебедеву свою палку. Старший лейтенант гнутой рукояткой зацепил что-то, дернул на себя. Через минуту все трое склонились над столом, на котором лежал рюкзак из синтетической ткани. В кармашках пакетик с белым порошком, пистолета Макарова со спиленными номерами и глушитель к нему, две коробки с патронами. В большом отделении рюкзака – пара байковых рубашек, тренировочные штаны, толстая пачка денег, перехваченная резинкой. И еще три заточки с деревянными рукоятками, сделанные из обычных трехгранных напильников.

Девяткин вертел в руках заточку.

– Это штука подпилена в основании. Втыкаешь такую, например, в грудь жертвы, дергаешь рукоятку вниз или вверх. Лезвие обламывается и остается в теле жертвы. Один удар. И он всегда смертельный. Что важно: на убийцу не попадает ни капли крови. Кстати, актриса Лидия Антонова была заколота такой штукой. Похоже, твой племянник сам изготавливал эти игрушки. Для себя или на продажу. На том станке, что возле двери, а?

– Не знаю, – Клоков опустил взгляд.

– Что ж, надо звать понятых, – сказал Девяткин. – Будем оформлять изъятие.

Павел Грач оставил машину в квартале от того места, где была назначена встреча со старшим братом. Моросил дождь, пришлось поднять воротник плаща и надвинуть на глаза козырек кепки. Узкий переулок, поднимавшийся вверх, был пуст. Только на противоположной стороне пожилая женщина старалась справиться с зонтом, который ветер вырывал из рук.